Мария Ватсон - Фридрих Шиллер. Его жизнь и литературная деятельность

Из всего сказанного нами видно, что влияние Шиллера на умы его соотечественников было глубоким и захватывающим. Что же касается влияния его на русское общество, на нас, – то хоть и не в такой мере, а все же оно было весьма значительным. Да иначе и не могло быть. Такое благородство души и сердца, выраженное в таких прекрасных, неувядающих образах и символах, – это сокровище, которое принадлежит не одному только народу, а всем. С именем Шиллера, этого, как он сам себя называет, «современника всех эпох», и мы, русские, привыкли соединять все благородное, возвышенное, и мы тоже привыкли и ценить и любить этого великого поэта, жизнь которого была постоянной борьбой за идеал, постоянным стремлением к нему, к самым высшим нравственным и эстетическим целям. Мы привыкли ценить и любить его, – и даже более всего именно любить. Перед всеми другими великими писателями преклоняешься и благоговеешь, а Шиллера нельзя не полюбить. Значительное влияние поэта на русское общество явствует из многочисленных фактов: все произведения Шиллера неоднократно переводились и переводятся на русский язык. Так, например, между лирическими стихотворениями имеются такие, которые переведены до восьми и десяти раз. К сожалению, нельзя сказать, чтобы большинство этих переводов могли быть названы удачными. И тут, как почти всегда, когда дело идет о величайших писателях, в большинстве случаев известное итальянское изречение «Traduttori – traditori» (переводчики – предатели) сохраняет вполне свою силу. Но отрадным исключением являются переводы таких писателей, как, например, Жуковский, Л. Мей, А. Майков, И. Козлов, Ф. Тютчев, Струговщиков, М. Достоевский и другие.

Драматические произведения Шиллера тоже все переведены на русский язык и тоже все по нескольку раз.[1]

Из исторических работ Шиллера у нас имеются переводы «Истории отпадения Нидерландов от испанского владычества» и «Истории Тридцатилетней войны». Из философских, эстетических и критических трудов немецкого поэта переведены также весьма многие, а именно: «Философские письма», «Письма о Дон Карлосе», «О современном немецком театре», «Театр как нравственное учреждение» и другие.

Значительным фактом является также сам успех переводов сочинений Шиллера, – так, «Полное собрание сочинений Шиллера в переводе русских писателей» под редакцией Н. В. Гербеля, имело, например, уже шесть изданий. Стихотворения Шиллера вошли также в программы всех русских учебных заведений. И на нашей сцене драмы Шиллера имели большой успех. При первом же появлении своем «Разбойники» и «Коварство и любовь» пользовались у нас значительным успехом. Но затем они были запрещены и только недавно вновь разрешены для сцены. Также и «Дон Карлос» давался и теперь еще дается у нас. Лучшие русские артисты выступали в шиллеровских пьесах, – так, одной из лучших ролей Мочалова была роль Карла Мора. Лучшей ролью Щепкина была роль Миллера в «Коварстве и любви», а Ермолова и теперь с большим успехом играет «Орлеанскую деву» и «Марию Стюарт».

Со своей стороны, и русская критика отдавала должное великому немецкому поэту. Укажем, например, на статью Н. К. Михайловского «О Шиллере и о многом другом» (Сочинения, т. III, с. 190). Г-н Михайловский особенно высоко ценит в немецком поэте то употребление, которое он делает из своего таланта, его идейную тенденцию, то, что он никогда не «отделял своей поэтической способности от жажды познания и выработки нравственно-политического идеала». «Этот мировой гений, – говорит г-н Михайловский, – один из величайших поэтов, каких видел род людской, просто не понял бы эстетической теории уединения, обособления прекрасного от истинного и справедливого… Он вечно стремился растворить эстетическое наслаждение, подчинить его, отдать на службу нравственно-политическим целям. Это замечательно выдающаяся, характернейшая черта Шиллера – и как мыслителя, и как поэта, и как человека».

Наконец, когда в 1862 году Германия праздновала столетнюю годовщину рождения Шиллера, – и русское общество принимало живое участие в этом событии, – тогда же, при стечении громадной публики и под гром аплодисментов, было прочитано Я. П. Полонским написанное им прекрасное стихотворение, из которого мы приводим несколько строф:

Если часто жизнь великого писателя бывает более печальной и бурной, чем жизнь обыденных людей, пересказ такой жизни нередко может повлиять на душу читателя возбуждающим образом. Горько, конечно, видеть несчастье, а иногда, что еще хуже, – унижение стольких даровитых людей; но, с другой стороны, вдвойне ободрительно размышлять о тех немногих, кто среди жизненной грязи, искушений и огорчений шел, не запятнав себя, в сиянии мужественного и добродетельного величия. «Кто пишет героические поэмы, – говорит Мильтон, – должен был бы стараться, чтобы и жизнь его была такой же героической поэмой». Шиллер принадлежит именно к такому разряду. Чтобы достойно оценить поэта Шиллера, необходимо узнать поближе великого, благородного человека Шиллера. Чарующая сила поэзии его кроется, главным образом, в благородстве его сердца и в величии его характера. В Шиллере соединялось все то, что у большинства лиц является врозь. Он был одновременно прекраснейший, добрый человек, сильный, энергичный характер, глубокий мыслитель и великий поэт.

С внешней стороны жизнь его – мы это видели, – не была особенно счастлива. Родился он в бедной, скромной семье, рано узнал нужду и горе, молодость его была богата страстями и приключениями. Искать счастья явился он в Веймар, но достиг немногого – незначительной профессуры, позже – безбедного существования. Ко всему этому скоро присоединилась неизлечимая болезнь. Но три великих дара дала ему судьба: дружбу Гёте, ненарушимую любовь хорошей женщины с простым сердцем и, что ценнее всего этого, ценнее счастия в дружбе и любви, – непоколебимое величие души. Не в том главная заслуга Шиллера, что он писал прекрасные драмы и стихи, а в том, что он вливал в них часть своего духа и действовал, или хотел действовать, на мысль читателя или зрителя облагораживающим образом, хотел воспитывать и возвышать ее над уровнем низменной трезвости и обыденности. Почитая поэзию своею священною обязанностью, он считал, что высшее назначение поэта – воспитывать людей посредством красоты для свободы. Мстителем за правду вступил он в свой век: его стихотворения – военные песни в битвах прогресса. Он борется в них против всякой неправды, зла, лжи и торгашества.