Мысли о войне - Теобальд фон Бетман-Гольвег

– я утверждаю и настойчиво подчеркиваю – такою ценою купленный мир был бы нашим унижением, которое для великой страны, подобной нашей, перенести было бы невозможно». Послу графу Вольфу Меттерниху после этого было поручено энергично протестовать перед сэром Эдуардом Греем против провокации Ллойд-Джорджа. Мы никогда не намеревались вмешиваться в английские права или интересы. Такие намерения существуют только в английском воображении. Подобные угрожающие предостережения, однако, могут только побудить нас к более твердому отстаиванию своих прав.

Заседание рейхстага 8 января 1902 года.

29 октября г. фон Гейдебранд в очень резких выражениях жаловался на собрании консервативной партии в Бреславле на упадок немецкого мирового авторитета и говорил о «грандиозной беззастенчивости» английского министерства. Если даже либеральное министерство, считающееся в Англии менее воинственным, позволяет себе показывать кулак у нас перед носом и объявляет себя единственным повелителем мира, то это для нас, имеющих у себя за плечами 1870 год, очень горько. Момент до того серьезен, что он не считает допустимым для патриота на глазах всего мира срывать теперь германское правительство. Консерваторы, однако, никогда не оставляли у верховной власти сомнения в том, что если она сочтет нужным защищать честь и могущество империи, то консервативная партия вся, как один человек, станет за нее. На заседании 9 ноября фон Гейдебранд взял еще более воинственный тон и сделал публично резкие нападки по адресу правительства: «Мир обеспечивается не уступчивостью, не сближениями и соглашениями, но только нашим добрым мечом и нашей надеждой, которую должны разделять и французы, – обрести такое правительство, которое не допустит, чтобы этот меч ржавел в нужный момент…» Я возражал на эти и другие заявления на следующий день с той резкостью, которой требовало общее положение, и так формулировал свой призыв к благоразумию: «Сильному вовсе нет надобности кричать о своем мече. Что мы нисколько не уронили достоинства Германии перед лицом английского министерства, это разъяснил г. фон Кидерлен-Вехтер в своем обстоятельном докладе в бюджетной комиссии».

Harold Begbie, The vindication of Great Britain. London. 1916.

Deutsche Allgemeine Zeitung от 18 до 29 декабря 1918 г.

О господствовавшем уже тогда враждебном к Германии настроении Англии дает представление ставшее теперь известным сообщение Сазонова царю в сентябре 1912 г. В Бальморале Сазонов собрал сведения о том, что Россия могла бы ожидать от Англии в случае вооруженного столкновения с Германией. Об этом он докладывает царю: «Грей заявил, не колеблясь, что при наступлении известных обстоятельств Англия сделает все возможное, чтобы нанести германскому могуществу наиболее чувствительный удар». Король выразился в еще более решительной форме, чем его министр. В случае войны, англичане «будут пускать ко дну всякое немецкое торговое судно, которое попадет к ним в руки».

Вопросу о славянских происках посвящена весьма обширная литература. Краткое изложение вопроса можно найти в статьях Иберсбергера, помещенных в изданном Такбером коллективном труде: «Deutschland und der Weltkrieg» («Германия и мировая война»).

Австро-венгерская «Красная книга» № 19 и «Досье» дают для ознакомления с этим весьма обильный и поучительный материал. «Цветные книги» – неофициальное название сборников политических документов разных стран (по цвету обложки). – Примеч. ред.

«Синяя книга» № 17.

«Синяя книга» №№ 47 и 48.

В последний раз Россией затрагивался этот вопрос в Берлине в 1911 г. С тех пор русские уже не обращались к нам со своими желаниями относительно проливов. От своего посла Чарыкова, который в 1911 г. добивался в Константинополе открытия проливов, петербургский кабинет отрекся, натолкнувшись на сопротивление со стороны Англии, и вскоре после этого отозвал его. Его преемник г. фон Гирс в продолжительной беседе с немецким посланником в марте 1914 г. развивал свою программу на тот случай, если он будет призван на место Сазонова. Программа его строилась на мысли о русско-германском сближении и имела в виду широкое удовлетворение желаний России, в то же время сохраняя неприкосновенной турецкую территорию. Г. фон Вангенгейм доносил о проектах Гирса с самым крайним скептицизмом. Насколько уместен был такой скептицизм, можно видеть из большевистских документов. В неоднократно упоминавшемся выше заседании 21 февраля 1914 г., в котором обсуждались планы военных операций в Дарданеллах, принимал участие также и г. фон Гирс и не высказал, насколько можно судить по протоколу, никаких расходящихся с другими мнений. Маловероятно, чтобы он заручился согласием царя на политику охранения Турции и русско-немецкого сближения почти в то же самое время, когда царь одобрил план Сазонова на овладение Константинополем. Если бы Гире попытался проводить собственную политику, то от него можно было бы так же легко отказаться, как раньше от Чарыкова. Если же ему, как преемнику Сазонова, пришлось бы стать перед вопросом, как согласовать политику русско-германского сближения с близкими отношениями с западными державами, то, по всей вероятности, события Потсдама повторились бы вновь. Впрочем, проверка этого на опыте не состоялась, потому что Сазонов остался у кормила правления и продолжал свою воинственную политику.

Согласно сообщению фон Шена, Эйснер исказил смысл его донесения, выпустив существенные места. Этим, само собой разумеется, изменяется по существу и оценка донесения фон Шена.

«Синяя книга» № 88.

№ 10.

№ 32.

«Синяя книга» № 67.

«Оранжевая книга» № 32.

«Синяя книга» № 17.

«Желтая книга» № 117.

В подлиннике сказано: «30 сентября 1912 г.», но это, по-видимому, опечатка.

«Желтая книга» № 50.

Там же, № 118.

«Синяя книга» № 113.

Только значительно позже, уже во время войны, вспомнили в Петербурге экстренный послеобеденный выпуск Berliner Lokalanzeiger от 30 июля, который напечатал неверное сообщение о мобилизации немецкой армии. Немедленно произведенное официальное расследование показало, что газета эта переусердствовала, во всяком случае из определенно недобросовестных деловых соображений. Статс-секретарь фон Ягов тотчас информировал по телефону русского посла и его французского и английского коллег о том, что это сообщение ложно, и