Воспоминания - Ксения Эрнестовна Левашова-Стюнкель

Юная москвичка начала ХХ века Ксения Левашова дышала, как говорится, одним воздухом со своими современниками: устраивала домашние балы, снисходительно привечала робких поклонников, наблюдала рождение Художественного театра из любительской труппы, ходила на праздничные гуляния, продолжала свои литературные занятия, проводила лето с семьей на даче. Искренне и просто описывает она первое появление своего будущего мужа Конрада Эдуардовича Купецио: «Боже, как же он мне понравился. Точно вот сразу весь вошел в мою жизнь». Все это — типичные социальные знаки эпохи, узнаваемый образ жизни столичной девушки из «приличной семьи».

После окончания института на даче у Ксении обнаруживается еще один талант — воспитателя. Скучающих детей она объединяет в группы, организует для них игры и занимается этим с завидной дисциплинированностью каждый вечер. Число детей с каждым днем увеличивалось, Ксению они называли «главной учительницей», а спустя какое-то время пришло общественное признание заслуг: при стечении дачной публики ей торжественно объявили благодарность и вручили корзину цветов. Эта индивидуальная одаренность Ксении Левашовой была чем-то большим, чем талант: «Я даже не подозревала, что своей любовью к детям я вдруг так легко и просто нашла свое призвание, которое впоследствии прошло через всю мою жизнь!»

Личное волевое начало совместно с «волею судеб» формировало предназначение будущей художницы и в 1903 году привело Ксению на Высшие женские курсы, куда ей хотелось «во чтобы то ни стало». Среди превосходного профессорского состава, читающих на курсах, особо запомнились лекции И. Цветаева (основателя Музея изящных искусств в Москве) по классическому искусству. Позже Ксения поступает и некоторое время учится в ведущем художественном заведении России — Московском училище живописи, ваяния и зодчества, где в то время преподавали знаменитые художники К. Юон, В. Серов, К. Коровин и талантливый молодой живописец И. Машков. В то время курс обучения на живописца и скульптора продолжался восемь лет, и мы можем предположить, что обучение Ксении было прервано в 1908 году в связи с рождением первого ребенка — дочери Ирины. В 1911-м появилась дочь Ксения, о продолжении учебы речи тогда уже не шло, но художественных занятий Ксения Левашова не прекращала до конца своей жизни.

Во втором браке с Александром Николаевичем Левашовым у Ксении Эрнестовны появляется сын Мсти-слав и дочь Алла, но эта полнокровная семейная жизнь не прерывает ее отношений с искусством. Предположительно к 1912 году относится следующее воспоминание их тогдашней соседки по селу в Полтавской губернии Е. Вишневской: «…в один из наших приездов в Фарбовано мы узнали, что Левашов женился на какой-то москвичке, с двумя девочками. Его женой стала Ксения Эрнестовна Купецио, художница. Это была рослая блондинка типа шведки или финки, довольно симпатичная, но не первой молодости. Дочери старшая Ирина, моего возраста, и младшая Ксения. В их доме, выстроенном наподобие современных дач, т. е. одноэтажном, дешевом, деревянном, с большими окнами и очень жарком, т. к. сильно пропускал солнце, стало пахнуть масляными красками, и повсюду висели полотна. Ксения Эрнестовна главным образом писала пионы белые и розовые»[5]. Она не только работает самостоятельно, но успевает позже пройти курс обучения, получив, согласно справке МОСХа, «специальное художественное образование в школе живописи И. И. Машкова, которую закончила в 1918 году». Надо бы сказать: ухитряется пройти курс, поскольку 22 марта 1918-го рождается ее младшая дочь Алла, да и революционные времена вроде бы не слишком способствовали интересу семейных женщин к обучению живописи. Но не в случае Ксении Левашовой, которая могла соединить две стихии своей жизни: «Будучи замужем за Александром Николаевичем и имея двух дочерей, я увлеклась живописью, и все дни проводила в студии, и всю заботу о детях возложила на родителей. Порой это меня мучило, хотя родители мирились с увлечением их многодетной дочери. Александр Николаевич утешал: „Подумай, Ксюшенька“, — говорил он, — „Они бы со скуки умерли, если бы не было детей! Ведь у них жизнь полна и освящена только благодаря детям!“». Судя по всему, такой индивидуаль-ный темперамент был унаследован по материнской линии от Клавдии Алексеевны Епинатьевой-Стюнкель, родившей двенадцать и воспитавшей семь детей. В воспоминаниях Ксении есть характеристика мате-ри, отчасти применимая и к дочери: «Она была вся в искусстве, и дети беспокоили ее только в случае болезни».

Выставочный дебют художницы Левашовой относится к 1917 году, когда в московской частной коммерческой галерее Лемерсье открылась «VIII выставка графических искусств русских и иностранных художников». Устроителем выставки был известный художественный критик П. Эттингер, а среди участников значатся такие видные русские художники, как В. Ватагин, А. Кравченко, Е. Кругликова, И. Нивинский, И. Павлов, Н. Рерих, в составе иностранных экспонентов упомянут А. Тулуз-Лотрек. Бессмысленно применять сослагательное наклонение к открывшимся тогда перед Левашовой возможностям: ее первая выставка была последней выставкой галереи, совпавшей по времени с Октябрьской революцией. Далее, с самого начала 1918-го и без существенных перерывов до 1941 года, работы Левашовой принимают участие в самых различных профессиональных выставках Москвы, оказываясь в одной экспозиции с ведущими мастерами современного искусства.

Осенью 1918-го семья Левашовых с няней и тремя детьми решает не возвращаться с привычной летней дачи в голодную Москву и остается в Полтаве, оккупированной в то время германскими войсками. Так же, как и прочее мирное население, они ищут жилье, заработки, одежду, керосин и практически ежедневно рискуют жизнью в непредсказуемых ситуациях пылающей Гражданской войны. Контраст состоит в другом: во временном жилье — брошенном хозяевами имении — обнаруживается уцелевшей роскошная оранжерея, и в ней Ксения пишет с натуры коллекции кактусов и бегоний, а во дворе — пруд, подернутый первой полоской льда. Рядом с этим описанием удавшегося пленера в соседней фразе она сообщает о слухах: «На усадьбы делают налеты, убивают всех подряд, и так надо затемнять стекла, чтобы и щели света не было» — вот что значит органическая потребность в живописи, вне зависимости даже от экстраординарных обстоятельств!

С огромным риском семья Левашовых переправляется в Крым, где в Гурзуфе проводят зиму и встречают весну 1919-го. Ровным тоном, полным сдержанного достоинства, описываются в мемуарах злосчастия переезда и тяготы обустройства, голод и болезни, очевидные опасности и мучительные неопределенности. Источником заработка стало маленькое кафе, где всю разнообразную и тяжелую работу приходилось делать ежедневно с раннего утра и до вечера. И здесь творчество осталось для Ксении не просто желанным, но необходимым: «…я, чтобы у меня были силы на весь день, в 5 часов утра писала! Цвел миндаль, персик, пушилась ива — сказочная красота развертывалась каждый день <…> Этот восторг весны