Рой Медведев - Окружение Сталина

Сухой, деловитый, как бы лишенный эмоций, Молотов беспрекословно выполнял любые указания и директивы Сталина. И Сталин оценил эту покорность. Когда после отставки А. И. Рыкова оказался вакантным пост председателя Совета народных комиссаров, Сталин предложил именно Молотова избрать главой советского правительства. На заседании ЦК и ЦКК ВКП(б) в декабре 1930 года Молотов выступил с речью, в которой сказал:

«Сейчас, ввиду моего нового назначения, я не могу не сказать несколько слов о себе, о своей работе. У меня как у коммуниста нет и не может быть большего желания, чем быть на деле учеником Ленина. Мне недолго пришлось работать под непосредственным руководством Ленина. В течение последних лет мне пришлось… проходить школу большевистской работы под непосредственным руководством лучшего ученика Ленина, под руководством товарища Сталина. Я горжусь этим. До сих пор мне приходилось работать в качестве партийного работника. Заявляю вам, товарищи, что и на работу в совнарком я иду в качестве партийного работника, в качестве проводника воли партии и ее Центрального Комитета»[3].

Конечно, Молотов немало поработал в годы первой и второй пятилеток, хотя основная тяжесть работы по созданию советской промышленности легла на плечи народных комиссаров и их главных помощников. Не со всеми Молотов ладил; частыми были, например, его конфликты с наркомом тяжелой промышленности Г. К. Орджоникидзе, а также с наркомом С. С. Лобовым и некоторыми другими. Но Сталин обычно всегда поддерживал Молотова. Сталину нравилась не только неутомимая и лояльная деятельность Молотова, но и то, что тот был человеком маленького роста. Крупные, высокие и красивые люди раздражали низкорослого и рябого диктатора. В знаменитом стихотворении О. Мандельштама о Сталине, которое стоило поэту жизни, есть строка:

Как писала позднее вдова Мандельштама, «тонкую шею» Осип приметил у Молотова — она торчала из воротничка, увенчанная маленькой головкой[4].

Еще при проведении коллективизации и насильственном выселении богатых, да и многих бедных крестьян и середняков в 1930–1931 годах Молотов выезжал в отдельные районы страны в качестве чрезвычайного уполномоченного, наделенного неограниченными правами. Особенно зловещую роль играл он на Украине, где в 1932 году руководил хлебозаготовками в южных областях.

Страшная хроника пребывания Молотова на Украине такова. В один из первых приездов туда в конце декабря 1931 года Молотов выступил на заседании политбюро ЦК КП(б)У, отметив крайнюю неудовлетворительность выполнения плана хлебозаготовок и возникшую прямую угрозу их срыва. Он потребовал применения «особых мер» и повышения «большевистской бдительности в отношении классового врага». Достижение плана любой ценой означало усиление карательных мер. В октябре 1932 года Молотов вновь на Украине, чтобы обеспечить выполнение хлебозаготовок. При его непосредственном участии осуществлен ряд репрессивных мероприятий. На очередном заседании политбюро Украины, на котором присутствовал Молотов, вся вина за невыполнение плана была возложена на местные парторганизации. Кроме того, было решено применять взыскания, штрафы и судебные репрессии к единоличникам, уклонявшимся от хлебозаготовок. Согласно специальной инструкции допускалось изъятие земли и высылка за пределы области. Затем 17–18 ноября на специальном заседании политбюро Украины также с участием Молотова были ужесточены меры по отношению к колхозам-должникам. В проведении репрессий использовался весь «богатый» опыт насилия, разработанный комиссией Кагановича на Северном Кавказе. Предполагалось провести массовые чистки среди сельских коммунистов[5]. Результаты «аграрной политики» Молотова — тысячи жизней, тысячи искалеченных судеб. Но последствия кампании хлебозаготовок были еще более ужасны. Украину охватил страшный голод, унесший миллионы жизней.

Однако, когда в 1936 году в Москве под руководством Сталина, Ежова и Ягоды началась подготовка первого «открытого» судебного процесса над группой Зиновьева — Каменева, реальная опасность нависла и над самим Молотовым. У него были на этот счет какие-то разногласия со Сталиным. Об этом писал в своей книге, впервые увидевшей свет в США еще в 1953 году[6], Александр Орлов (Лев Фельдбин), крупный советский разведчик, бывший генерал НКВД, работавший в Испании и отказавшийся вернуться в СССР на верную гибель. Он тщательно скрывался в США даже от американских властей и сумел пережить Сталина на 20 лет. Вот что писал А. Орлов:

«Из официального отчета о процессе „троцкистско-зиновьевского центра“ видно, что, перечисляя на суде фамилии руководителей, которых центр намеревался убить, никто ни разу не упомянул фамилию Молотова. Между тем Молотов занимал в стране первое место после Сталина и был главой правительства. Подсудимые заявляли, что они готовили террористические акты против Сталина, Ворошилова, Кагановича, Жданова, Орджоникидзе, Косиора и Постышева, но к Молотову подобные злодейские замыслы почему-то не относились. Сейчас мы увидим, что ничего таинственного в этом нет. С самого начала следствия сотрудникам НКВД было приказано получить от арестованных признания, что они готовили террористические акты против Сталина и всех остальных членов политбюро. В соответствии с такой директивой Миронов потребовал от Рейнгольда, который согласился… давать показания против старых большевиков, чтобы тот засвидетельствовал, что бывшие лидеры оппозиции готовили убийство Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича, Кирова и других вождей. В СССР принято перечислять эти фамилии в строго определенном порядке, который показывает место каждого из „вождей“ в партийной иерархии; сообразно этому порядку Молотов и был назван в показаниях Рейнгольда сразу после Сталина. Но когда протокол этих показаний был представлен Сталину на утверждение, тот собственноручно вычеркнул Молотова. После этого следователям и было предписано не допускать того, чтобы имя Молотова фигурировало в каких-либо материалах будущего процесса.

Этот эпизод вызвал в среде руководителей НКВД понятную сенсацию. Напрашивался вывод, что логически должно последовать распоряжение об аресте Молотова, чтобы посадить его на скамью подсудимых вместе с Зиновьевым и Каменевым как соучастника заговора. Среди следователей начал циркулировать слух, что Молотов уже находится под домашним арестом. В НКВД никто, исключая, быть может, Ягоду, не знал, чем Молотов навлек на себя сталинское недовольство, но, если верить тогдашним упорным слухам, Сталина рассердили попытки Молотова отговорить его устраивать позорное судилище над старыми большевиками.