Сергей Нечаев - Сальери

Однако вторым отцом Антонио стал не блестящий синьор Мочениго, а совсем другой человек.

Этим человеком оказался приехавший в это время по театральным делам в Венецию видный венский композитор Флориан Леопольд Гассман[5].

Уроженец Чехии Гассман занимал весьма заметное положение в Вене. Он был придворным композитором балетной и камерной музыки, капельмейстером и, что особенно важно, членом небольшой группы музыкантов, с которой ежедневно музицировал император Иосиф II, старший сын Франца I и Марии Терезии[6].

Пораженный музыкальным даром (пением и игрой на фортепиано) Сальери, Гассман предложил мальчику переехать в Вену. Антонио — ему было тогда шестнадцать — охотно согласился с этим предложением.

Профессор Питсбургского университета и исследователь судьбы Сальери Борис Кушнер по этому поводу пишет: «Гассману пришелся по душе талантливый и скромный юноша, и он взял его с собой в Вену. Гассман и Сальери прибыли в Вену в воскресенье 15 июня 1766 года. День этот значил очень много для Сальери. Вена стала его родным городом, где, за исключением творческих поездок, прошла вся его жизнь»{9}.

В Вене Сальери стал жить в доме Гассмана, ставшего его заботливым покровителем, учителем и фактически приемным отцом. При этом сам Гассман, отмечая талант Сальери, выделял его как самого способного своего ученика и даже стал считать юношу своим преемником.

Именно Гассман взял на себя продолжение музыкального и общего образования Антонио. Для изучения более специальных предметов он пригласил квалифицированных учителей. При этом все расходы он нес сам, и было трудно не восхититься бескорыстием и благородством этого человека.

В конечном итоге именно благодаря Гассману началась музыкальная деятельность Сальери в качестве исполнителя. Он не только отлично освоил рояль и скрипку, но и начал вполне профессионально петь. Кроме того, он обучался немецкому и французскому языкам, латыни и всему, что могло иметь хоть какое-то отношение к его будущей специальности. Гассман старался познакомить Антонио со светским обществом, научил его обращению с незнакомыми людьми, что было нетрудно для общительного юноши. Фактически, именно Флориан Леопольд Гассман не только дал Сальери превосходное образование, но и ввел его в приватный круг Иосифа II, который страстно любил музыку и почти ежедневно музицировал на клавесине или виолончели в компании нескольких приближенных.

В 1769 году Антонио начал работать в театре в качестве ассистента Гассмана. Вскоре он уже имел должность клавесиниста-концертмейстера придворного оперного театра и за достаточно короткий срок сделал головокружительную карьеру. Дело в том, что император Иосиф II, считаясь просвещенным монархом, «как это было принято в роде Габсбургов, был также и прекрасным музыкантом»{10}. Он очень ценил Гассмана и обожал его музыку. Узнав о том, что у его фаворита появился удивительно талантливый ученик, он изъявил желание его послушать. Гассман немедленно привел Антонио Сальери во дворец, где ему предложили спеть и поиграть. Естественно, сначала Сальери сильно смущался, но потом мало-помалу разошелся. В результате Иосифу «понравился талантливый и скромный итальянец. Так началось императорское покровительство, сыгравшее важнейшую роль в дальнейшей карьере Сальери»{11}.

Дальше всё происходило как в сказке. Гассман отправился в Рим писать там заказную оперу для рождественского карнавала. Но тут выяснилось, что именно в это время Джованни Боккерини, танцор Венской оперы и родной брат знаменитого итальянского композитора и виолончелиста Луиджи Боккерини, написал комическое либретто, к которому Гассман тоже должен был придумать музыку. Но придворный композитор находился в Италии и никак не мог разорваться на две части. И тогда к работе над музыкой приступил молодой Антонио Сальери, который уже имел некоторый профессиональный опыт в композиции.

Откуда? Считается, что в 1768 году (по некоторым данным, годом позже) им была написана его первая опера «Весталка» (La Vestale); во всяком случае, именно так утверждает Игнац фон Мозель. Это, по словам историка Джона Раиса, была «небольшая итальянская опера для четырех голосов и хора, которая не сохранилась и о которой больше ничего не известно»{12}. Кроме того, уже в 1770 году двадцатилетний Сальери сочинил «Мессу а капелла» для четырех голосов и концерт для гобоя, скрипки, виолончели и оркестра.

За новую работу он взялся с огромным энтузиазмом. Он работал день и ночь, отрываясь только на сон и прием пищи, и написал необходимую музыку за рекордно короткий срок. Так появилась на свет опера-буффа «Образованные женщины» (Le Donne letterate), первое произведение, которое сделало Сальери имя в австрийской столице.

Премьера оперы состоялась в Вене во время карнавала 1770 года. Сальери сильно волновался и в утро премьеры бродил по улицам города от одной афишной тумбы, объявлявшей о его опере, к другой. Его трясло одновременно от страха и от нетерпения. А уже после спектакля он смешался с выходившей из театра шумной толпой, чтобы незаметно послушать отзывы своих первых слушателей. Отзывы оказались вполне благосклонными, и опера даже удостоилась похвалы жившего тогда в Вене знаменитого композитора Кристофа Виллибальда фон Глюка[7].

Первый успех окрылил Сальери, и он принялся работать с утроенной энергией. В результате появились театральный дивертисмент «Дон Кихот на свадьбе Гамачо» (Don Chisciotte alle nozze di Gamace) и, в сотрудничестве с тем же неизменным Джованни Боккерини, пастораль «Невинная любовь» (L'amore innocente).

Так началась карьера одного из самых успешных мастеров оперного жанра конца XVIII века.

А потом вернувшийся в Вену Флориан Леопольд Гассман представил Сальери знаменитому поэту и либреттисту Пьетро Метастазио[8], в доме которого собирались столичные интеллектуалы и артисты.

В то время Метастазио имел в Вене должность придворного поэта. У итальянцев он считался писателем классическим, как Корнель или Расин у французов. Профессор И. И. Давыдов в 30-х годах XIX века характеризовал его творчество так: «В нем совершенная чистота, ясность, нежность, прелесть языка. <…> Часть поэтическая развита слабо, между тем как музыкальная представляет развитие богатое. Метастазий везде музыкален. <…> Мелодии его легки и приятны, но повторяются с небольшой переменой; кто читал один отрывок, тот знает всё. В целом его сочинение часто не имеет значения. Герои любезны, как у Корнеля; героини нежны, как у Расина; в этом его некоторые обвиняли слишком строго, не обращая внимания на потребность оперы. <…> Неоспоримо, что выражение неги в чувствах приобрело Метастазию любовь его современников. Впрочем, у него есть места, совершенно соответствующие достоинству и сильным порывам трагедии. Удивительному успеху произведений Ме-тастазия в целой Европе еще способствовало то, что он был поэт придворный не только по должности, но и по направлению, подобно трагикам века Людовика XIV. Блестящая наружность без глубины; прозаические чувства и мысли, выраженные языком поэтическим; совершенная умеренность в изображении страстей человека; соблюдение приличий со стороны внешней: вот качества, которыми трагические очерки Метастазия заслужили одобрение высшего общества. <…> Немногие произведения Метастазия удержались на театре; изменившийся вкус к музыке требовал и другого содержания драматического. У него мало хоров и почти все арии для одного голоса; они однообразно служат заключением каждой сцене пред отбытием действующего лица»{13}.