Том Джелтен - Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи

Однако в этом сюжете есть и еще одна линия. Подобно тому, как история Бакарди помогает объяснить происходящее в современной Кубе, кубинские связи компании помогают нам проследить эволюцию уникального семейного предприятия. «Бакарди Лимитед» вступила в двадцать первый век как подлинно международная фирма с штаб-квартирой на Бермудских островах, производящая несколько линий продуктов, в том числе виски, джин, вермут, водку и текилу — а не только ром. И тем не менее компания остается частным предприятием в собственности одной семьи, которая по-прежнему считает себя кубинской. Эволюция компании отражает все преимущества — а также все трудности и слабые места — замкнутого династического предприятия в обстановке глобальной экономики с ее разветвленной сетью взаимных связей. Мощное чувство принадлежности к роду помогло компании выжить после утраты кубинской штаб-квартиры, однако между старыми политическими ценностями и новой ориентацией на возврат инвестиций возникли неизбежные противоречия. Накануне конца эры Кастро связь между Бакарди и Кубой стала испытанием, которое должно было показать, как изменилась компания с течением лет: если фирма вернется на Кубу, как намеревалась, какой она предстанет — очередной большой бездушной корпорацией, соревнующейся за свою долю акций, или все тем же семейным предприятием, играющим патриотическую роль в жизни страны?

Самая запоминающаяся деталь бутылки рома «Бакарди» — странная эмблема в верху этикетки: черная летучая мышь в красном круге. Летучая мышь распростерла крылья и слегка повернула голову, чтобы выгоднее показать большие глаза и острые ушки. Ни один специалист по маркетингу в наши дни не допустил бы, чтобы у популярной марки был такой жутковатый логотип. Однако символ «Бакарди» восходит к тем временам, когда к летучим мышам относились куда нежнее, и история его выбора отражает простые кубинские корни компании. Сантьяго был маленьким городом, населенным торговцами, рабами и ремесленниками. Домашний ром дона Факундо иногда продавали в бутылках из-под оливкового масла с изображением летучей мыши на восковой печати. Когда ром «Бакарди» завоевал популярность, некоторые покупатели из Сантьяго стали называть его el ron del murciélago («ром летучей мыши») — и прозвище закрепилось.

И было почему. Летучая мышь слыла символом везения, и в родной Каталонии дона Факундо ее весьма почитали. Летучие мыши служили примером идеальных братских уз — ведь они всегда держались сплоченной стаей и никогда не расставались, — аллегорией самообладания и уверенности в себе — ведь они бестрепетно летали в темноте и никогда ни на что не натыкались, — эмблемой сдержанности — ведь они никогда не нарушали молчания, — и символом верности: ведь они всегда возвращались домой.

Улица Марина-Баха брала начало в порту Сантьяго и шла до главной площади, где стоял дворец испанского губернатора. По пути она пересекала торговые районы, и каждый день ее заполняли повозки, запряженные волами, всадники и караваны мулов с тяжелой поклажей. Неистребимой была вонь отбросов, неумолчным — уличный шум: клацанье копыт по брусчатке, гомон торговцев, расхваливающих товар, лай собак, крики погонщиков мулов, перебранки испанских моряков.

В то время, в 1860 годы, оштукатуренный кирпичный особняк по адресу Марина-Баха, 32 — два квартала не доезжая до площади — принадлежал семейству Бакарди. Оно выделялось среди соседних домов определенным изяществом и отделялось от улицы портиком и оградой из каменных столбиков. Вдоль фасада тянулся ряд окон с закругленным верхом. В 1862 году торговец каталонского происхождения Факундо Бакарди открыл здесь и в соседнем доме небольшое дело по производству рома, в чем ему помог один французский кондитер и прославленный licorista по имени Бутелье. Недолгое время спустя они приобрели еще одну винокурню возле гавани, но ром по-прежнему делали на улице Марина-Баха, а дом номер 32 стал их штабом.

Темноволосый молодой человек, которого часто видели за письменным столом у открытого окна, был Эмилио Бакарди, старший сын дона Факундо. Обычно он сидел над бумагами и гроссбухами, погрузившись в глубокие размышления; на лоб ему постоянно падала прямая черная прядь. Эмилио прервал формальное образование, чтобы помочь отцу в семейном бизнесе, но оставался человеком начитанным, наделенным оригинальным мышлением. В свободное от работы в компании Бакарди время, в перерывах между бухгалтерскими расчетами и сделками по продаже рома он умудрялся писать статьи, изучать творчество кубинских поэтов-патриотов и вычитывать материалы, присылавшиеся в подпольную газету, которую Эмилио с друзьями издавал в пику строгой цензуре, введенной испанскими властями. Эмилио был первым из Бакарди, кто родился на Кубе, и судьба распорядилась так, что он стал главным в семье патриотом.

Эмилио с присущей ему скромностью утверждал, что его политическая деятельность — продукт эпохи, когда он родился, и обстановки на Кубе, где он воспитывался. Он вырос в те времена, когда испанские власти полагались на грубую силу, чтобы удержать Кубу в колониальном подчинении и забрать себе ее богатства. Кубинское общество деградировало под влиянием рабства. Владельцы сахарных и кофейных плантаций отчаянно сопротивлялись переменам, однако отважные кубинцы требовали демократических свобод и полного прекращения работорговли. Именно поколение Эмилио Бакарди и подарило миру героев кубинской истории, а сам он оказался в числе заговорщиков, боровшихся за национальную идею. Хотя с течением лет отцовский ром принес Эмилио немалое состояние, сам он пил лишь изредка, по особым случаям, а изучение искусства дистилляции предоставил младшему брату. Поначалу он и вовсе считал работу в отцовской фирме прикрытием для нелегальной деятельности на стороне движения за независимость Кубы. Кто мог догадаться, чем занят слегка растрепанный юноша за конторским столом — выписывает счета покупателям рома или передает шифрованные послания соратникам-революционерам?

Отчасти его вдохновляла уникальная история родного города. Эмилио родился в 1844 году, когда Сантьяго-де-Куба уже давно перевалило за три века. В 1494 году Христофор Колумб исследовал берега Кубы и стал первым белым человеком, заметившим узкий проход на Карибском побережье, а когда он вплыл по нему вглубь острова, то обнаружил глубокую бухту, защищенную со всех сторон поросшими пышной зеленью склонами Сьерра-Маэстра. Однако основывать здесь город он не стал — берега бухты были густо населены индейцами племени таино. Лишь в 1514 году Диего Веласкес, один из спутников Колумба, покорил аборигенов. Вождь местных таино Атуэй отчаянно сопротивлялся захватчикам, но в конце концов Веласкес и его люди взяли его в плен и сожгли заживо. Спутник Веласкеса Бартоломе де лас Касас, испанский священник, рассказывал, что перед самой казнью один монах пытался обратить Атуэя в христианскую веру, уверяя вождя, что если он примет христианство, то попадет на небеса и обретет там вечное блаженство, а если откажется, то ему верная дорога в ад, где его ждут вечные муки.