Андрей Коренев - Кадетская история

Как все-таки здорово, что мы вдвоем с Карамышевым попали не только в одну роту, но и в один взвод! Четвертый взвод четвертой роты! Рота занимает половину двухэтажного корпуса, который в царские времена являлся не чем иным, как конюшней, о чем свидетельствует силуэт когда-то огромных ворот, впоследствии заложенный кирпичом. На первом этаже расположены спальное помещение, умывальник, туалет, каптерка, бытовая комната. На втором — канцелярии офицеров роты и учебные классы на каждый взвод. Широкий холл на втором этаже является одновременно и местом проведения собраний роты. На стенах висят плакаты с портретами видных военачальников, руководства страны, но на самом центральном месте — Суворов!

Мы заворожено перечитываем титулы великого полководца — Рымникский, светлейший князь Италийский, граф Российской и Римской империи, генералиссимус российских сухопутных и морских сил, фельдмаршал австрийских и сардинских войск, сардинского королевства гранд и принц королевской крови. А в соотношение потерь в италийской компании вообще не верится. На семьдесят пять убитых врагов приходился убитым только один русский солдат!

Образованность Александра Васильевича поражает. Прекрасно владел математикой, отлично знал военную историю, изучил семь иностранных языков! И за всю свою жизнь не проиграл ни одного сражения!.. И заворожено переписываем в свои записные книжечки девизы великого полководца: «Русские не сдаются!», «Русские не отступают!», «Победи себя, будешь непобедим!».

Командир взвода майор Руденков собрал взвод в учебном классе и доброжелательно посмотрел нам в глаза:

— Да, нелегкую вы себе выбрали жизнь, — и тоскливо вздохнул, — я в Ленинграде в военном училище учился, с балериной дружил… Нравились друг другу, а вот вместе — не судьба… Вся служба по дальним гарнизонам, то на Севере, то в тайге… Что я ей мог предложить? Бросить искусство? Так вот и расстались. Не пугаю вас, просто хочу, чтобы каждый знал, что может ожидать в будущем…

На этом добрые слова закончились. Начался курс молодого бойца. Самым легким были кроссы и занятия на спортивном городке. Но почему-то главное внимание отдавалось офицерами строевой подготовке.

— Делай р-раз! Так, держим ногу, держим! Суворовец Ветошкин, выше ногу, расстояние до земли должно быть тридцать пять-сорок сантиметров! Делай два! Плечи шире! Хилев! Куда подбородок опустил, выше, еще выше! Во-от! Молодец!

И кружится голова от палящего дальневосточного солнца. И стягивает мышцы ног от перенапряжения.

— Носок тянуть вперед! Сильнее! Выше ноги подняли! Коренев, чего сгорбился? Еще распрямись!

Да зачем же я вообще на свет народился?… Сжаты зубы — не сдаться, не сломаться…

Облегчение — только вечером, когда снимешь с уставших ног сапоги, с грустью посмотришь на свои мозоли, развесишь на табурете такие запашистые портянки… А ответственному по роте командиру первого взвода майору Слаквичеву все неймется.

— Рота! Строится! Товарищи суворовцы, долго. Разойдись! Строиться! Разойдись! Строиться!

Наконец-то угодили!

— Отбой! — какое волшебное слово.

— Подъем! — да что же еще?

— Товарищи суворовцы! Вы должны за сорок пять секунд раздеться, заправить обмундирование, и замереть в постели под одеялом! Отбой!

— Подъем! Отбой! Подъем! Отбой!

Наконец-то уложились… Сон. В сон проваливаешься, как в болото. Хроническое недосыпание, первые наряды по роте и первые наказания.

— Суворовец Коренев! Почему спите?

Я вытягиваюсь инстинктивно в струнку, но сразу спросонья не могу вспомнить, кто я, где я, и почему на меня орет какой-то офицер. Наконец с ужасом понимаю, что я, суворовец Коренев, будучи дневальным по роте, заснул возле так называемой тумбочки «дневального» глубокой ночью. Позор! А ответственный по роте майор Кулебов продолжает читать нотации:

— Вы что, хотите, чтобы ваших товарищей, которые надеются на вас, вырезали враги?! Вам доводили, как на границе с Китаем вырезали целую казарму? Так же дневальный уснул!

Позор и стыд разрывает меня изнутри, я чуть не плачу, сдерживая себя из последних сил. И прикорнул-то на три минуты, привалившись спиной на стену…

— Суворовец Коренев! Три наряда вне очереди!

— Есть три наряда вне очереди!

Я же не специально! Я просто устал! Обида стоит в горле, так хочется кому-нибудь пожаловаться, но не кому. Не верится, что еще два месяца назад я и представления не имел про армию, что никто мною не командовал и не заставлял соблюдать какие-то глупые военные правила. Но я не сдамся! Держаться! Только держаться!

Во время подготовки класса к учебному году на обратной стороне классной доски нашли послание к нам от предыдущих выпусков. В нем же были перечислены прозвища офицеров. Командир первого взвода майор Слаквичев — Череп. Ух, ты, как точно! Голова с огромной залысиной, на теле ни единого грамма жира, с торса можно скульптуру лепить, до чего же оно совершенно. Командир второго взвода майор Кулебов — Кот. Действительно! Походка мягкая, движения плавные, кошачьи, когда недоволен, усы топорщатся, как у кота. Командир третьего взвода майор Дмитриев — Пиночет. Самая легендарная и одиозная личность, которую знают и помнят все кадеты. В своих темных очках, которые практически никогда не снимает — исключительно похож на знаменитого диктатора. Командир четвертого взвода майор Руденков был удостоен прозвища Таракан. Суворовцы засмеялись. Руденков был невысокого роста, коренаст, имел усы, и трудно было подобрать более меткую характеристику внешности.

Обучение строевой подготовке проходило в несколько этапов. Сначала азы под счет «Делай раз, делай два!». По мере подготовленности муштра перешла в этап передвижения на четыре счета под бой большого барабана. Параллельно начали пытаться передвигаться строем, повзводно. И, наконец, после месяца беспрерывных тренировок, нас построили для прохождения торжественным маршем под оркестр. Повзводно все давно отрепетировано, но в составе курса еще не проходили ни разу, тем более под оркестр.

— Товарищи суворовцы! — успокаивает нас командир роты подполковник Радченко, — Самое главное, чтобы вы не зачастили и не побежали! На музыку внимания не обращайте, а самое главное — слушайте удар большого барабана. Удар барабана — удар левой ногой! Слушайте такт!

Напряжение овладевает всем телом. Страшно подвести своих товарищей, своих командиров, сбить шаг строя, не удержать равнения. Только бы не ошибиться…

— Р-р-авня-айсь! Смирр-на! К таржествен-наму маршу! Па-а-взводна! Дистанция десять шагов! Управление пр-ряма! Остальные напр-ра-а-во! Шага-а-м! Марш!!!