Генри Ландау - Белая дама

Так или иначе, «Белая дама» избегла дальнейших арестов и продолжала свою работу вплоть до заключения перемирия. Через VII пункт перехода границы её донесения продолжали поступать к нам с той же регулярностью, что и прежде.

К счастью для арестованных в районе Маасейка и в Гассельте, наступило перемирие. Только это спасло их от расстрела. [98]

Наибольшую опасность для разведчиков представляли, наряду с провокаторами, записные книжки.

Разведчики, пользовавшиеся записными книжками, думали, что условные обозначения, вымышленные имена или сокращения гарантируют безопасность. Они забывали, что секретные записи, попав в руки тайной полиции, требовали немедленных разъяснений. Между тем известно, что методы «третьей степени», применявшиеся немцами на допросах, особенно когда они добивались ответа на определённые вопросы, могли сломить даже сильную волю. В таких случаях наряду с виновными нередко страдали и безвинные. Все лица, чьи фамилии упоминались в записках задержанного разведчика, немедленно подвергались аресту.

В качестве иллюстрации я приведу трагическую историю монахини Ксаверии. Её брат, Александр Франк, имел друга по фамилии Бакельманс. Однажды в разгар войны Ксаверия встретила Бакельманса в автобусе. Эта встреча поразила её, так как она знала, что еще в начале войны он уехал вместе с её братом в Англию. Ей хотелось расспросить его о брате, но она уже доехала до нужной остановки, и ей пришлось оставить автобус. Вернувшись в свой монастырь, Ксаверия решила встретиться с Бакельмансом и послала записку с просьбой навестить её. Поскольку она не была уверена в том, что он знает её монашеское имя, она подписалась под письмом: «Сестра Алекса». Тем временем Бакельманс и Алекс Франк были арестованы по обвинению в шпионаже. В руки тайной полиции попала записная книжка Бакельманса. В ней упоминалось имя Ксаверии. Бакельманс записал его, чтобы не забыть рассказать Франку о встрече в автобусе. Невинная записка Ксаверии, подписанная условным именем, также очутилась в руках полиции. Ксаверия была арестована.

Подчас записные книжки приводили и к более роковым последствиям. Глупая памятка в записной книжке привела к провалу разведывательной группы Бископса, которая сыграла в своё время крупную роль, хотя и не могла сравниться с «Белой дамой» по размерам организации и по размаху работы.

Один антверпенский окулист, доктор «X», участник организации Бископса, был задержан по подозрению в проступке, не имевшем ничего общего с его разведывательной деятельностью. [99] Достойный доктор был совершенно невинен в возведённых на него обвинениях. Полиция вскоре в этом убедилась и уже собиралась освободить его, когда обнаружила в захваченной при нём записной книжке памятку о свидании с неким «В». Полиция пожелала узнать, кто такой «В». Доктор совершенно забыл об этой записи и был застигнут врасплох. Буквой «В» он обозначил «почтовый ящик» Бископса в Брюсселе. Не найдя подходящего объяснения, он отказался отвечать. Немцы заключили, что ему есть что скрывать. Они пригрозили доктору, что будут держать его в тюрьме до тех пор, пока не получат объяснения таинственной записи. Доктора отвели обратно в его камеру. Там он нашел нового «заключенного»: это был провокатор Делакур.

Провокатор сочинил правдоподобный рассказ и тем заслужил полное доверие своей жертвы. Ощущая потребность в моральной поддержке, доктор подробно поведал свои приключения. Он рассказал, что обозначил буквой «В» записной книжке Маргариту Вальревенс, проживающую в Брюсселе на улице Медори, 128.

Расследованием занялся капитан Гольдшмидт, начальник секции «С» брюссельской тайной полиции. Он направил сыщика Жана Бюртара по указанному адресу. Убедившись в правильности информации, Бюртар явился к Маргарите Вальревенс и со свойственной ему хитростью попытался завоевать её доверие. Он заявил, что является курьером одной из разведывательных организаций союзников в Голландии. Но Маргарита Вальревенс была настороже. Oна не знала об аресте доктора «X», да и Бюртар показался подозрительным. Разыграв законное возмущение, она проводила вон непрошенного гостя и тут же сожгла все компрометирующие документы. Спустя несколько минут Бюртар вернулся в сопровождении полицейских. Он арестовал всех проживавших в доме и произвёл тщательный обыск, но нашёл лишь тёплый пепел в камине.

Как обычно, тайная полиция устроила засаду в доме Маргариты Вальревенс и задерживала каждого посетителя. Таким путём были арестованы не только многие участники «Организации Бископса», но и женщина-курьер, явившаяся с разведывательным донесением.

К арестованным опять-таки были подосланы провокаторы. Читатель, несомненно, удивляется, как может арестованный, жизнь которого подвергается опасности, разбалтывать компрометирующие сведения незнакомым людям, какими бы [100] заслуживающими доверия они ни казались на первый взгляд. Но люди, измученные бесконечными допросами и пытками, находящиеся в заключении неделями, а то и месяцами, нуждаются в собеседниках и в человеческом сочувствии. В качестве провокаторов выступают их соотечественники, которые уверяют, что находятся в таком же тяжело и опасном положении. Всё это побуждает заключённых забыть об осторожности. Во многих случаях провокаторы вербовались из числа самих заключённых, запуганных угрозой смертной казни.

В деле «Службы Бископса» тайная полиция использовал жену расстрелянного немцами бельгийского патриота. Спасая свою шкуру, эта женщина принялась выдавать своих товарищей по заключению. Ей удалось войти в доверие «одному из арестованных руководящих участников «Службы Бископса», я назову его псевдонимом «Спелье»; хотя это человек проявил преступную неосторожность, но в его поведении не было злонамеренности. Провокаторша хитро расставила свои сети. Она сказала «Спелье», что имеет возможность передавать сообщения на волю через дочь, навещавшую её раз в неделю. «Спелье» решил предупредить Леона Дебука, начальника организации Бископса, об арестах в Брюсселе. Он написал ему записку и сообщил провокаторше адрес Дебука в Шарлеруа.

Эта записка, конечно, была передана Гольдшмидту. Он послал трёх агентов тайной полиции в Шарлеруа, чтобы арестовать Леона Дебука.

Когда те явились ранним воскресным утром сентября 1917 года в дом Дебука, вся семья ушла к обедне. Дома оставалась лишь гувернантка Эмилия Фенасе. В ожидании возвращения семьи Дебуков трое агентов заняли дом. Однако они не заметили, что Эмилия Фенасе включила свет на крыльце. Это был сигнал опасности, предусмотрительно установленный Дебуком. Подходя к дому, Дебук заметил сигнал. Он тут же распрощался с семьёй и поспешно выехал в Брюссель.