Янош Ханкиш - Если бы Лист вел дневник

8 февраля он приехал в Будапешт и снова приступил там к своей педагогической деятельности.

В Будапеште он подружился с знаменитым венгерским художником Михаем Мункачи, которого торжественно приветствовали на родине, куда он вернулся после успеха в Париже.

5 марта в письме к княгине Витгенштейн он пишет о Мункачи:

«…его последняя картина, очень импозантная и мастерски исполненная, имела больше, чем успех: она вызвала сенсацию. Она у всех на устах: прелаты, простые духовные лица, художники, светские люди, зеваки, аристократы, буржуа, писатели, поэты, фельетонисты, политики, дамы света или полусвета, католики, протестанты, неверующие и израильтяне, – все и вся восхищаются полотном „Христос перед Пилатом", как выдающимся шедевром, равным прекрасным картинам прошлого столетия и превосходящим работы современного искусства. Вы знаете, что Мункачи был в прошлом столяром и его призвание к искусству не принесло ему сначала ничего кроме нужды и голода, но, к счастью, этот переход длился недолго».

«Как личность, Мункачи отличается искренней простотой, родственной раздумью, и я не знаю, что за внутренняя печаль временами отражается на его лице. Она смягчается кротостью какого-то особого происхождения».

Лист посвятил Михаю Мункачи свою 16-ю Венгерскую рапсодию, художник же, со своей стороны, решил написать портрет Листа.

Пасху Лист провел как гость у кардинала-архиепископа Хайнальда в Калоче.

Апрель. Носятся слухи, что Лист написал «Чардаш смерти» и что он говорил друзьям, будто бы хотел этой своеобразной музыкой позлить Ганслика. Однако дело не дошло до этого – Лист, неизвестно, по какой причине, так никогда и не опубликовал этого произведения, полного причудливой иронии.

Июль. После короткого пребывания в Веймаре Лист спешит в Байрейт, где идут приготовления к премьере последнего большого произведения Вагнера – «Парсифаля».

Известно, что Вагнер заимствовал мотив «Парсифаля» из «Колоколов Страс-бургского собора» Листа, которые он слышал при первом исполнении их в Будапеште в 1875 году. На одной из первых репетиций Вагнер внезапно крикнул Листу: «Слушай, сейчас будет что-то твое».

Зазвучала листовская тема, и Лист ответил: «Что ж, значит услышу ее хоть раз».

Присутствие Листа придало всем пяти представлениям «Парсифаля» особый блеск.

25 августа. После свадьбы своей внучки Бландины фон Бюлов, на которой он присутствовал, Лист возвращается в Веймар. Здесь, в кругу своих учеников, он провел несколько месяцев.

21 октября. Накануне дня рождения Листа был устроен праздничный концерт. Эжен д'Альбер, который, к большой радости своего учителя, добился к этому времени первого места среди учеников Листа, сыграл под управлением Эдуарда фон Лассен главный номер вечера, «Концерт для фортепьяно с оркестром Es-dur».

В начале ноября среди многочисленных гостей в Веймар приехали также Марианна Бранд, Антон Рубинштейн и Артур Никиш.

В середине ноября Лист едет в Венецию, чтобы навестить семейство Вагнеров, жившее в палаццо Вендрамин.

Несмотря на резко различные жизненные привычки, Лист радовался, что может быть вместе с Вагнером.

Лист поселился у них, в комнате с видом на Гранд-канал. Однажды при взгляде на проплывающую перед его окнами похоронную процессию, направляющуюся к расположенному вблизи города кладбищу, его охватило внезапное вдохновение, и он тут же написал мотив, полный печали и страха. Этот мотив был положен в основу написанной тогда же в Венеции 3-ей элегии – «Траурная гондола».

13 января. Простившись с семьей Вагнера и с Венецией, Лист опять едет в Будапешт.

24 января. В одном из писем из Будапешта к княгине Витгенштейн Лист упоминает, что:

«…один очень талантливый молодой скульптор по имени Штроблъ начал лепить с меня бюст; прошлой зимой он выполнил в мраморе мой большой скульптурный портрет в сидячей позе. Эта скульптура будет установлена как пара к статуе очень известного композитора венгерских опер Ф. Эркеля».

14 февраля. В этот день Корнель Аб-раньи, бессменный секретарь Музыкальной академии, посетил Листа на его квартире. Взволнованный, стоял он перед мастером. Его первые слова были: «Вчера в Венеции умер Вагнер». Лист сначала не поверил этому известию, он усомнился в его достоверности. Но полученные им вскоре телеграммы с выражением сочувствия подтвердили этот печальный факт. С болью в сердце вспоминает он о «Траурной гондоле», и его пронизывает мысль, что в тот день его пером водило предчувствие близкой смерти друга.

Он хотел тотчас же ехать в Венецию, но Козима просила его остаться в Будапеште.

19 февраля. «…Вы знаете, с какой печалью влачу я свою жизнь, – пишет он в Рим, – умереть кажется мне много проще, чем жить!.. Примером для меня является Хиоб из Ветхого завета и добрый убийца св. Дисмас из нового.

Через шесть недель я снова ощущу спокойный нрав Козимы в Байрейте!»

18 марта. Окончив свои занятия в Будапеште, Лист едет в Веймар, но по дороге останавливается в Братиславе, чтобы присутствовать при исполнении своей «Легенды о св. Елизавете».

Из Веймара он стремится в Байрейт. Однако Козима просит его не приезжать, она не хочет видеть никого, кто знал ее мужа, – даже собственного отца!

Тогда Лист едет в Марбург на Лане, место, где святая Елизавета Венгерская нашла прибежище после изгнания из Вартбурга и где и окончилась ее многострадальная жизнь. Здесь в церкви св. Елизаветы находится ее могила. Торжество по поводу 600-летия существования этого достопамятного места не могло начаться более правильно, как исполнением легенды, посвященной этой святой.

В то время в Марбурге жил племянник Листа, доктор Франц Лист, который приложил все усилия к тому, чтобы скрасить пребывание дяди в этом городе.

22 мая. Лист устраивает в придворном театре Веймара торжество в память Вагнера, на котором дирижирует увертюрой к «Парсифалю» и «Чудом страстной пятницы».

Очевидно, по этому случаю он сочинил пьесу для струнного квартета и арфы, в основу которой положил мотивы из «Excelsior» и «Парсифаля». Но затем из скромности отказался от исполнения ее. В день памятного торжества он снабдил рукопись следующим замечанием:

«У могилы Рихарда Вагнера.

Однажды Рихард Вагнер напомнил мне о сходстве его „мотива Парсифаля" с ранее написанным мною „Excelsior" (вступление к „Колоколам Страсбургского собора"). Пусть это воспоминание так и сохранится. Он совершил великое и возвышенное в искусстве нашего времени».