Иван Серов - Записки из чемодана

738

Сотрудник нью-йоркской резидентуры ГРУ Дмитрий Поляков инициативно вступил в контакт с американскими спецслужбами в 1961 г. За время сотрудничества с ФБР и ЦРУ выдал 19 нелегалов и более 150 агентов ГРУ за рубежом. Будет разоблачен только в 1986 г., успев к тому времени дослужиться до генеральского звания. (Прохоров Д., Лемехов О. Перебежчики. М.: Вече, 2001. С. 212–216).

Из списка в почти полторы сотни агентов советских спецслужб в США, приложенного к книге А. И. Колпакиди и Д. П. Прохорова «Дело Ханссена, „Кроты“ в США» (М.: Олма-Пресс, 2002), ни один не может быть однозначно отождествлён с тем сотрудником Госдепа, видным республиканцем русского происхождения, о котором здесь говорит Серов.

В 1955–1957 гг. полковник Г. Большаков служил офицером для особых поручений при министре обороны СССР Г. Жукове. В июне 1955 г. в ходе совещания глав правительств СССР, США, Великобритании и Франции он выступал переводчиком маршала.

А. Микоян прибыл на Кубу 2 ноября 1962 г. для переговоров с Ф. Кастро о вывозе с Кубы ракет. По пути в Гавану он посетил Нью-Йорк, где еще раз изложил позицию Москвы: вывоз ракет с Кубы в обмен на вывод турецких баз.

23 октября 1962 г. решением советского правительства было объявлено о повышение боеготовности и бдительности во всех войсках СССР, а также армиях стран Варшавского договора. Прекратились отпуска личному составу, остановлена демобилизация солдат срочной службы. Эта мера стала ответом на приведение в готовность частей американской армии, дислоцированной в Западной Европе. Судя по всему, спецподразделения ГРУ не смогли экстренно развернуться, за что ответственность нес 1-й зам. начальника ГРУ Х.-У. Мамсуров, курировавший спецназ.

О том, в какой степени готовности находились советские ракеты на Кубе к кульминационному моменту Карибского кризиса, то есть к 27–28 октября 1962 г., существуют разноречивые сведенья. Наиболее авторитетные источники, однако, сообщают, что значительная часть ракет была уже приведена в состояние штатной боеготовности. Вот что пишет советский офицер, главный инженер — заместитель командира ракетного полка по вооружению Анатолий Бурлов, находившийся в те дни на Кубе: «Как один из участников карибских событии 1962 года, непосредственно отвечающий за готовность ракет Р-12 к пуску, утверждаю: да, ракеты могли быть запущены в сторону Америки в установленное по графику время только по получении соответствующего сигнала из Москвы». (Бурлов А. М. Приведение ракетного полка в боевую готовность // Стратегическая операция «Анадырь». Как это было / Ред. В. И. Есин. М.: МООВВИК, 2007. С. 156).

История XX в. знает только два случая, когда один и тот же человек одновременно был и послом, и резидентом внешней разведки: это Александр Панюшкин в Китае и Александр Алексеев на Кубе. Алексеев действительно сыграл важную роль в налаживании отношений с кубинским руководством. Кастро ему доверял и даже, как свидетельствует тогдашний советский резидент в США Александр Феклисов, прибег к его помощи для составления важнейшей телеграммы в Москву. (Феклисов А. С. Кеннеди и советская агентура. М.: Эксмо: Алгоритм, 2011. С. 248–249).

Одна из самых авторитетных книг об Олеге Пеньковском так и называется — «Шпион, который спас мир». Согласно наиболее распространенной версии, полковник ГРУ О. Пеньковский раскрыл американцам глаза на то, что в действительности происходит на Кубе, и тем внес неоценимый вклад в предотвращение Третьей мировой войны. Эту розовую чушь к стиле рядового Райана мы подробно разберем чуть позже.

Хинштейн А. Подземелья Лубянки / Двойная жизнь Олега Пеньковского. М.: Олма Медиа Групп, 2008.

Семичастный В. Е. Беспокойное сердце. М.: Вагриус, 2002. С. 239.

Речь — о событиях 1959 г., когда главком артиллерии Варенцов инициировал восстановление Пеньковского в ГРУ, откуда тот был отчислен в 1957 г. из-за конфликта с резидентом в Турции. Пеньковский, действительно, был близок с маршалом Варенцовым, у которого в войну служил ординарцем. Вплоть до своею ареста он регулярно бывал у Варенцова дома, на службе. После увольнения из ГРУ в 1957 г. Варенцов также оказал ему протекцию, зачислив начальником курса в Академию ракетных войск.

К. Руднев был председателем Государственного комитета по координации научно-исследовательских работ при Совете Министров СССР. Д. Гвишиани — его заместителем.

Здесь и далее — описка: Пеньковскому был разрешен выезд не во Францию, а в США.

В действительности, согласно материалам дела, факт предательства О. Пеньковского был установлен уже в начале 1962 г.

Гревилл Винн — британский коммерсант, агент МИ-6, через которого разведка держала контакт с Пеньковским. Был арестован 2 ноября 1962 г., осужден но делу Пеньковского.

В декабре 1961 г. сотрудники наружного наблюдения КГБ зафиксировали контакт О. Пеньковского с английской разведчицей.

В 1955–1957 гг. Пеньковский служил в турецкой резидентуре ГРУ.

Покойная ныне Светлана Серова рассказывала мне подробности этой провокации: в июле 1961 г., когда они с матерью вылетали в турпоездку в Лондон, их почему-то сняли с самолета и пересадили на другой рейс. В соседнем кресле оказался любезный мужчина, сразу же сообщивший, что он «служит у Ивана Александровича», и с ходу окруживший их неустанным вниманием. Уже в Лондоне он несколько раз заходил к ним, приглашал на прогулки. Супруга Серова сообщила куратору КГБ их тургруппы о назойливом джентльмене, но тот ничего предосудительного в его галантности не увидел. Подробнее — в моем очерке «Другая жизнь Олега Пеньковского».

В записях Серова утверждается, что будущий маршал Советского Союза Родион Малиновский скрыл постыдный факт своей биографии: службу в 1920 г. в белогвардейской армии Колчака. «В конце 20-го года, — сообщает Серов, — Малиновский, видя, что Красная Армия теснит белых и вот-вот сбросит в море, решает перейти на сторону красных».