Неизвестный Арсеньев - Иван Николаевич Егорчев
Помощь проекту
Неизвестный Арсеньев читать книгу онлайн
Что касается возможностей отъезда из охваченной Гражданской войной России… Один фрагмент воспоминаний А.К. Арсеньевой имеет даже подзаголовок «Почему Арсеньев не уехал за границу»; приводим его с небольшими сокращениями: «У Володи было много денег и знакомых, русских и иностранцев. США предлагали ему, почетному члену Географического общества, выехать в Америку. Он вежливо отклонил. «В тяжкую для России годину отчизну не брошу». В 1918 он окончательно принял платформу большевиков – сделать советскую Россию сильной страной, поднять промышленность, наладить выпуск самолетов, пушек, танков, автомашин собственными силами, а не покупать их за границей; укрепить армию так, чтобы не было у Красной Армии поражений… Он мог выехать в Маньчжурию, Японию, в Америку, в Европу – куда хотел, – но не поехал. Маргарита подбивала его уехать, но осталась, покорная его воле» [9].
Напомню, что устные рассказы А.К. Арсеньевой были записаны Г.Г. Пермяковым в середине 1950-х годов; видимо, этим и объясняется явно заметное стремление ничем не насторожить «органы», не дать усомниться в «положительном» отношении В.К. Арсеньева к Советской власти. Конечно, мало верится, что в 1918 году он задумывался о том, как бы «поднять промышленность, наладить выпуск самолетов, пушек, танков, автомашин», а тем более «укрепить» Красную Армию, весьма далёкую от него территориально. Особенно если учесть, что окончательно власть Советов пришла в Приморье только в 1922 году. Но, как говорится, «что написано пером…». А вот в том, что уже достаточно известный исследователь и путешественник с лёгкостью мог уехать за границу, сомневаться не приходится. Почему не уехал – теперь можно только гадать.
Интересно, что осенью 1920 года В.К. Арсеньев подавал прошение о получении загранпаспорта. В это время властью формально была Дальневосточная Республика, но во Владивостоке она являлась чисто номинальной – после упомянутых апрельских событий всем заправляли японские войска. Итак, следующий документ.
«Председателю Совета по делам рыбных и звериных промыслов на Дальнем востоке
ДОКЛАД
Прилагая при этом свидетельство на право выезда за границу, прошу покорно о выдаче мне от Управления паспортной книжки.
Ст. инспектор морских и звериных промыслов В. Арсеньев
19. X. 1920 г. Владивосток
29. X.1920 Приложения получил обратно. В. Арсеньев.
От паспорта отказался В. Арсеньев» [48].
Почему В.К. Арсеньев, имея «свидетельство на право выезда за границу», отказался от получения паспорта – теперь непонятно; возможно, это решение было не вполне добровольным. К тому же следует учесть, что его дочери Наташе было всего 2 месяца, а мечтала ли вторая супруга выехать за границу – достоверно неизвестно. Документального подтверждения этот факт не имеет (кроме приведённого высказывания А.К. Арсеньевой), да и родители Маргариты Николаевны оставались в Приморье.
Хотя учёный трудился на новую власть честно и добросовестно, особого доверия к нему не было – имеются сведения, что В.К. Арсеньев как бывший офицер царской армии после октября 1922 года был поставлен на спецучёт в политорганах. По утверждению поэта Арсения Несмелова (настоящее имя А.И. Митропольский), проживавшего в то время во Владивостоке, в паспортах всех офицеров «некрасных» войск стоял штамп «Бывший белый комсостав» [46]. В.К. Арсеньев, как и другие «бывшие», должен был ежемесячно отмечаться в комендатуре ГПУ (госполитуправления) во Владивостоке, а при каждом выезде из города получать на это «визу» чекистов. Вот пример такого документа.
«Видом на жительство служить не может без предъявления документов не действительно.
СПРАВКА № 1709
14 июня 1923 г.
Настоящая дана гражданину Арсеньеву Владимиру Клавдиевичу в том, что к выезду его на Камчатку в гор………………. со стороны ПРИМГУБЕРНСКОГО ОТДЕЛА ГПУ препятствий не встречается.
Действительна сроком на один месяц, со дня выдачи.
Нач 7-го Отд. Соч Примгуботдела ГПУ (подпись)
Делопроизводитель (подпись)».
Справка заверена печатью; на оборотной стороне надпись от руки:
«Зарегистрирован проездом 23/VII-23
Секрет. Камчтгоспу (подпись)» [23].
В воспоминаниях А.К. Арсеньевой имеются две записи, касающиеся интереса «органов» к их семье. Первая: «В 1937 году я чуть не попала в НКВД ГПУ. Гонение на Арсеньева было – статьи каких-то хамов и невежд. Меня в НКВД спросили: «У вас был дом в Польше, в Ломже, не было?». – «Какой дом? Оклад 47 рублей»… Потом в ГПУ спрашивали: «А здесь у вас есть имущество? А в Никольске есть?». Потом я поняла, что меня спутали с Маргаритой Николаевной» [9]. И вторая, очень краткая: «С ЧК у Володи были хорошие отношения, кроме некоторых мелких доносов» (там же).
Имеются сведения, что в марте 1924 года В.К. Арсеньева сняли с учёта «как лояльного по отношению к Советской власти». Однако лояльность (или преданность) его, видимо, была достаточно условной. Буквально тогда же, в мае 1924 года, он помог упомянутому выше Арсению Несмелову нелегально перейти советско-китайскую границу. При этом В.К. Арсеньев, разумеется, серьёзно рисковал, снабжая группу белогвардейцев подробной картой и компасом и объясняя им особенности маршрута. Сыграла ли тут главную роль офицерская солидарность, или собственное затаённое желание покинуть советскую Россию, или 4-летнее личное знакомство с Арсением Несмеловым – кто знает? Последний довольно подробно описал детали этого побега в своих воспоминаниях «Наш тигр». Они были впервые опубликованы в харбинском журнале «Луч Азии» в 1941 году и воспроизведены в альманахе «Рубеж» № 4 в 2003 году. Именно по тексту публикации в «Рубеже» приводится (с сокращениями) достаточно обширный фрагмент, в котором Несмелов описывает подготовку к побегу и участие в этом Арсеньева.
«… И я сказал:
– Люди бегут в Харбин. Ну, его к черту, этот Владивосток! Бежим, господа?
И все, тихим хором:
– В самом деле, – бежим.
Мы говорили шепотом, мы были немногословны. Три дня на подготовку хватит? Хватит! Надо действовать энергично, не теряя даром времени. Где мы встретимся через три дня? Все мы были офицерами, и все состояли там под надзором ГПУ. Раз в месяц мы являлись в его комендатуру и, как все поднадзорные, предъявляли там особые книжечки, в которых регистрирующий чин