Софья Бенуа - Муслим Магомаев. Преданный Орфей

— Это потому, что сам на сцене он не кричал, а — слово такое красивое есть! — пел, а между пением и криком, согласитесь, все-таки небольшая разница есть.

— Чего многие, увы, не понимают…

— …и не поймут.

— Певица Ирина Масленникова, супруга патриарха оперной режиссуры Бориса Покровского, предупреждала вас: «Тамарочка, вас ждет тяжелая жизнь — серная кислота в лицо и все такое…». Как в воду глядела?

— Трудно сказать… Жизнь у меня прошла, была разнообразная, а тяжелая ли? Я так не думаю, во всяком случае, серной кислоты, слава тебе Господи, не было. Только девушки, которые дежурили, спали под дверью — они до сих пор приходят.

— Вы, значит, все это прошли?

— Прошла, но убедилась, что с поклонницами надо в нормальных быть отношениях: не заискивать перед ними, а принимать как должное. Я их не гоняла, и они это, видимо, оценили. Муслим принимать цветы не любил…

— …не царское это дело!..

— …да, на такие случаи у царя была я. Выходила, принимала, извинялась, что он не может это сделать лично. Они говорили: «Вот передайте, пожалуйста». Сначала со стеклянными глазами, потом с более мягкими, и, в конце концов, когда я в очередной раз сказала: «Сейчас передам», услышала: «А это вам». Я их таким образом воспитала. <…>

— Ну а вас не терзала моментами ревность? Все-таки такая сумасшедшая популярность у женщин…

— Муслим тоже повода не давал, а что касается поклонниц, они артисту необходимы.

— Работа такая…

— Да, хотя… Когда мне приносили букеты, он меня не ревновал, но… напрягался. Все-таки Муслим — кавказский человек, и я это понимала, поэтому своих поклонников тихо-тихо спроваживала: «Спокойнее, ребята!», то есть около театра — пожалуйста, но чтобы не на его глазах. Я же сама артистка, все понимала и просто щадила нервы Муслима…

— …потому что его любили…

— А что, были сомнения?

— То, что Муслим Магометович — уроженец Кавказа, в быту как-то проявлялось?

— Иногда.

— Он был вспыльчивым?

— Очень вспыльчивым, но безумно отходчивым — вот улыбнется детской улыбкой, и все. Я в такие моменты себе говорила: «Ты-то чего закипела? Чайник, что ли?».

— Вообще, удивительно, что вы так ладили: обычно два актера в одной семье не уживаются…

— …трудно, трудно…

— …а когда две суперзвезды, два равновеликих таланта… Как же вы прожили столько лет вместе? Нужен особый дар, наверное, чтобы так притереться друг к другу?

— Это второе — все-таки первое и главное слово…

— …любовь. И точка…

— Все правильно.

— Иосиф Кобзон не раз говорил мне, что никогда в истории Советского Союза артиста популярнее Муслима Магомаева не было…

— …и не будет!»

Тамаре Синявской, ставшей супругой восточного человека, пришлось многому учиться заново, и в первую очередь, особенностям культуры семейных отношений женщин Азии и Востока. В их семье главой всегда был Муслим Магомаев, но делал это так, что жена чувствовала себя госпожой. Не зря Тамара Синявская подчеркивала: тепло и любовь в доме зиждется только на взаимном уважении.

Но, как и любая другая семейная история, история Магомаева и Синявской тоже не лишены драматизма, ведь в жизни этой звездной пары были периоды непонимания, ссор и разногласий, которые могли довести до развода. Но чувства и трезвый рассудок позволили супругам остаться вместе. Когда чувства закипали, Муслим Магомаев отступал, иногда уезжал, давая жене возможность остыть и обдумать ситуацию. Первым на примирение всегда шел он, и за это Тамара была благодарна ему.

Когда Муслим Магометович в 1998-м ушел со сцены, для многих так и осталось загадкой: почему он решился на такой шаг, отчего перестал не только выступать в сольных, но и выходить в сборных концертах? Что послужило причиной?

Его супруга дала свой ответ:

— Устал. Муслим пел с 14 лет, причем по-настоящему, и к этому возрасту уже напелся. Хоть голос и звучал отлично — последнюю песню «Прощай, Баку!» он написал уже совсем больным и записывал себя сам.

А сам он, давным-давно, когда только появился на солидной эстраде и обрел известность, давая интервью одному из толстых популярных журналов, сказал (как отрезал), что каждый уважающий себя певец должен знать свой срок, и что сам он уйдет с первой «качкой» в голосе. Муслиму было тогда чуть за 20.

— По природе я домосед, не люблю общения ради общения. Поэтому практически не посещаю теперешних «тусовок», всех этих приемов-банкетов, где собирается много народу. Считаю, сейчас не мое время. И очень удивляюсь своим ровесникам, которые «тусуются» с молодежью. Я даже слово этого не люблю — «тусовка».

Со сцены я ушел. Ушел незаметно, без громких заявлений. Не хочу, чтобы люди начали замечать… постепенный уход сцены от меня! Сцена — одушевленный организм, который любит и вдохновляет таланты и терпеть не может бездарностей, людей случайных, которых она со временем все равно сталкивает со своих подмостков. Поэтому артист должен очень уважать сцену и не пользоваться ее терпением. Прекрасный певец Пласидо Доминго в своей книге написал, что надо уйти, не дожидаясь, когда буду говорить: «Как, он еще поет? Да он же сам себя не уважает».

И вот теперь не хочу становиться пародией на самого себя. Хочу, чтобы люди запомнили меня, в общем, неплохо выглядевшего и поющего… Лучше, если ко мне будут обращаться с вопросом, почему я ушел со сцены, а не говорить: «Да сколько же он еще можно петь?!» Не хочу доказывать кому-то, что я могу долго петь — зачем? Своим пением надо доставлять удовольствие людям, а не доказывать что-то. Ведь каждому голосу, каждому таланту Господь отпустил определенное время. Зачем перешагивать в другой век? Сейчас все другое — манера пения, музыка, люди стали другими, мир стал другим. Конечно, приятно, что люди тебя узнают, даже когда едешь в машине, оборачиваются, смотрят на тебя. Приятно, когда сетуют на то, что я, дескать, рано ушел. Но лучше уйти, пока узнают, пока говорят, что они опечалены моим отсутствием на эстраде.

Уйдя на покой, король оперы и эстрады стал отшельником, практически ни с кем не встречался, не созванивался, не переписывался. Настойчивые журналисты не раз предпринимали попытки связаться с кумиром миллионов, и если это удавалось, то считалось редкостной удачей. И каждый раз при такой возникшей возможности задавался один и тот же вопрос: почему?

«Со сцены я ушел. Ушел незаметно, без громких заявлений…»

«Муслим Магометович, где вы сегодня? Где можно увидеть и услышать вас?» — спрашивал корреспондент «Новых Известий» Саид Бицоев Муслима Магометовича накануне его юбилея[37]. Разговор состоялся в августе 2007-го.