Рой Дженкинс - Франклин Делано Рузвельт

Еще одним удивительным примером уверенного поведения Рузвельта и его чувства меры является то, что он абсолютно не беспокоился по поводу деятельности, которую развернул вокруг этой операции Черчилль. ФДР занимался своей главной задачей — отправкой основных американо — британских войск для фронтального наступления на позиции противника на Западе. Он совершенно спокойно позволил другим заняться деталями, и если Черчиллю так хотелось поиграть в солдатиков, — игра, к которой у Рузвельта не было особой любви, а если учесть инвалидное кресло, то и возможности, — то президент совершенно не возражал.

Первые сорок дней военного вторжения не принесли ожидаемого успеха. Американцы без проблем высадились на полуостров Котантен, а британцы — в заливе Арроманш, однако им не удалось существенно продвинуться вперед. Возникла опасность повторения ситуации с высадкой войск в итальянском городке Анцио [76] четырьмя месяцами ранее. Это разочарование ярко демонстрирует высказывание Черчилля: «Я думал, мы выпустили на берег дикую кошку, а это оказался полусдохший кит». В случае с Нормандией, кит был намного крупнее, однако операция сдвинулась с мертвой точки только после двадцать пятого июля.

Затем начались маневренная война. Правильность решительной стратегии Рузвельта и Маршалла относительно второго фронта (в отличие от более нерешительного подхода Черчилля и Аланбрука) подтвердили громкие успехи в наступлении американской двенадцатой группы армии под командованием генерала Омара Брэдли [77]. Двадцать первая группа армий Союзников [78] фельдмаршала Монтгомери вела тяжелые, но успешные бои за Кан и за соединение своих флангов в районе Фалез — Шамбуа, чтобы взять немцев в «котел». Войска фельдмаршала Монтгомери, отвлекая внимание немецких сил на оборону Кана, позволили американцам осуществить прорыв в южном направлении и, продвигаясь на огромные расстояния, взяли полуостров Котантен и вышли на открытую местность Бретани, продолжая двигаться на юг и запад практически без сопротивления. После чего, повернув вправо, через три недели они вышли к городам Дре, Шартр и Орлеан.

Двадцать четвертого августа союзники заняли Париж, а третьего сентября — Брюссель. После этого, осенью 1944–го и зимой 1944–45 гг., военные действия на западе перешли в новую сложную фазу. Удивительно, с каким упорством немцы отстаивали свои позиции близ Арнема, в Арденнских горах, а затем в Рейнской области, несмотря на то, что, по всем объективным критериям, их кампания была уже проиграна.

Итак, к 3 марта 1945 года, когда завершался двенадцатый год пребывания ФДР на посту президента, стало очевидно, что поражение Германии не за горами. Роль США в жизни послевоенной Германии решалась долгие месяцы, хотя решения не устроили Рузвельта. Характерно, что он заявил своим военноначальникам о желании оккупировать северную зону с прямым выходом к морю, но не удосужился проинформировать об этом Государственный департамент. В итоге, зона, о которой говорил Рузвельт, досталась Великобритании, тогда как США досталась территория, не имеющая выхода к морю, и которая меньше всего устраивала президента. Однако соглашение было достигнуто участниками переговоров, которых он не побеспокоился проинструктировать заранее, потому у него не было другого выхода, как только нехотя согласиться. Что он и сделал в 1944 году. К марту следующего года он был ближе к смерти, чем нацистская Германия к своей гибели; до которой он не дожил всего несколько недель.

Существует два основных вопроса, которые касаются последнего года жизни Рузвельта. Первый — как и когда он пришел к мысли о четвертом президентском сроке; второй — когда появились первые признаки ухудшения здоровья. Решение баллотироваться на четвертый срок далось Рузвельту гораздо менее болезненно, чем решение о третьем президентском сроке в 1940 году. Хотя на тот момент в остальном мире уже гремели бои, США еще не вступили в войну, и решиться на этот шаг после ста пятидесяти лет мирной жизни в 1940 году было очень непросто. Однако в 1944 году все было иначе. После вступления Соединенных Штатов в войну, конца которой не было видно, потребность в сильном главнокомандующем была более чем очевидной. Тем не менее, небесспорное решение баллотироваться на пост президента в 1940 году принесло большую пользу всему миру, тогда как сравнительно уверенное решение пойти на четвертый срок, очевидно, имело меньшую значимость.

Решение 1944 года практически полностью подтверждало то правило, что редко кто из лиц, занимавших высокие посты в течение десяти, и уж тем более двенадцати, лет могут и дальше вносить сколько‑нибудь значимый вклад в развитие страны. Это правило подтверждается на примере Конрада Аденауэра в Германии, Шарля де Голля во Франции и Маргарет Тэтчер в Британии; его можно применить и в отношении к великому Рузвельту в США, с одной оговоркой. Мир понес бы великую утрату, умри Рузвельт в самый разгар войны, в марте 1943 года (после десяти лет на президентском посту). Однако утрата была бы гораздо менее заметной, уйди он в январе 1945–го, по истечению третьего срока. И то, в том маловероятном случае, если бы ни сам Гарри Трумэн, ни кто‑либо другой с теми же набором качеств, что у Трумэна, не смог бы занять место ФДР в первой строке списка демократов на Национальном съезде Демократической партии в июле 1944 года.

Конечно, утрата была бы менее заметной, однако на новоиспеченного президента неизбежно обрушилось бы огромное количество проблем. В Соединенных Штатах, в Конституции которых заложен принцип разделения властей, по которому Федеральное правительство состоит из законодательных, исполнительных и судебных органов, действующих отдельно друг от друга, — вновь избранные президенты неизменно проходят длительный переходный период ознакомления со своими обязанностями, связанными со многими неизвестными для них аспектами политики. Их знакомство с новыми программами и договоренностями часто весьма поверхностно и неполно. Опасности переходного периода, конечно, повлияли на Трумэна, как в некоторой степени они бы повлияли на любого вновь избранного президента того времени. Однако 1945 год, год окончания войны и начала формирования пост — военного мирового пространства, был тем периодом, когда, более чем обычно, опытный президент мог бы принести больше пользы и повернуть решение определенных важных вопросов в иное русло.

Ухудшение здоровья Рузвельта, безусловно, негативно повлияло на работу президента в последний год правления, однако нельзя сказать, что его ослабленное состояние было единственной причиной всех проблем. Недомогание ФДР не стоит сравнивать с болезнью Вудро Вильсона, который был выбит из политического седла тяжелым инсультом в 1919 году. Даже помимо уродующего «подарка» в виде полиомиелита и проблем, связанных с ним, Рузвельта нельзя было назвать здоровым человеком. Его характер, его сила духа всегда были крепче, чем его физические данные. В этом отношении он был похож на Гладстона, который в возрасте восьмидесяти восьми лет, когда не страдал от одного из своих многочисленных заболеваний, являл собой образец физической и умственной активности. Так же, как и Черчилль, который, дожив до девяноста лет, часто страдал от недомоганий, в отсутствие которых, а иногда и вне зависимости от оных, сохранял ясность мысли, даже когда тело подводило его.

Состояние Рузвельта начало ухудшаться в марте 1944 года. Бронхиальная инфекция и температура в 40 °C вынудили его пройти полную проверку в военно — морском госпитале города Бетесда. Результаты проверки выявили печальную картину. Ему диагностировали острый бронхит, сердечную недостаточность левого желудочка, высокое кровяное давление, отдышку и некоторые симптомы запущенной болезни сердца — отсюда землистый цвет лица и апатия. Рузвельту прописали традиционное лечение — постельный режим — в течение нескольких недель, значительное снижение веса (он весил всего 85 кг, но из‑за усохших от паралича ног вес концентрировался в области груди и живота), большое количество успокоительных препаратов. Президент отказался от всего, аргументировав это тем, что такое лечение не совместимо с обязанностями президента. В конечном итоге было решено, что он будет принимать дигиталис для лечения хронической сердечной недостаточности, ограничит курение до шести сигарет в день, сократит потребление пищи и будет делать короткую серию упражнений после ленча. Рузвельт соблюдал все предписания, но не задавал лишних вопросов. Возможно, он не хотел знать ответ; возможно, он уповал на судьбу, или Бога; возможно, ему было все равно.

Наблюдал Рузвельта довольно молодой врач, капитан — лейтенант Медицинского корпуса военно — морских сил США, Говард Дж. Брюнн. Он навещал Рузвельта три — четыре раза в неделю, а когда президент отправился в двухнедельный отпуск в имение Бернарда Баруха в штате Южная Каролина, Брюнн отправился вместе с ним. Это было весьма кстати, поскольку личный врач Рузвельта, Росс Т. Мак — Интайр, не сумел вовремя и точно диагностировать болезнь, несмотря на ранг адмирала. Более внимательный Брюнн был поражен апатией Рузвельта во время их пребывания в Южной Каролине. Большую часть времени президент просто сидел, ни работая, ни читая, ни даже рассматривая свою коллекцию марок. По той же причине Моргентау, министр финансов, который знал Рузвельта намного лучше, был так же удивлен поведением Рузвельта на заседании Кабинета министров восемнадцатого марта, по возвращении последнего в Вашингтон; президент не выказывал обычного рвения и осведомленности.