Юрий Трофимов - Первый Долг Родине

Ещё один казус стоял в том, что разворованную за время командировки, материальную часть полка, пришлось восстанавливать выплаченными боевыми. За износившуюся во время боевых действий и утраченную форму тоже пришлось платить. Масло в огонь подлили и расслабленные "слоны" дезертировавшие из части. И в своё оправдание поясняли, что испугались дембелей возвращавшихся к тому времени из командировки, хоть их то и не били даже, как это было с нами. Денег давали, посылая в магазин, за чем ни будь съестным. Извечная нехватка сладкого, напоминающего родные края. Ну да ладно, что уж об этом вспоминать, ведь вернулись же домой и хорошо, правда, не все здоровые, с компенсацией за потерю которого нас к стати тоже кинули. Вот и защитили родину - Мать нашу.

Тем не менее, в конце апреля надев дембельскую форму, я навсегда покинул полк связи и этот небольшой городок Зернорград о существовании которого вряд ли когда-либо узнал, если бы не служба. Все срочники мечтают об этом дне. Особенно о том, что после увольнения в запас можно набить лицо надоедливым офицерам. Я то же так думал, но в действительности поскорее без оглядки помчался на вокзал и домой, домой! К новой жизни.

Не успев дойти до вокзала Ростова-на-Дону, я подвергся досмотру сотрудниками милиции. Но естественно в моей сумке не оружия не боеприпасов не нашли. А как же, что я идиот? Место возвращения домой статью на себя вешать было бы, по меньшей мере, глупо. При входе в военный зал железнодорожного вокзала меня задержал военный патруль.

- Так, товарищ младший сержант, почему нарушаем форму одежды? - дерзко спросил старший лейтенант, дыша перегаром. Что это за нагрудные знаки?

- Старлей, не видишь что ли, домой еду! Дембель я! А значки: классный специалист, долг и честь, участник боевых действий в Чечне, ДМБ-2000, - всё заслужено.

- Что-то я не вижу их в военном билете. Я тебя за это могу сдать в комендатуру.

- Старлей, оно тебе надо? Сейчас договоримся, - сказал я, дав понять, что двое срочников патрульных здесь лишние.

- Солдатики идите-ка, погуляйте.

Срочники недовольно удалились, закрыв за собой дверь. А полупьяный старлей, получив двести рублей, обрадовался и разрешил мне двигаться дальше.

- Сержант, ты смотри аккуратней. Через час я сменяюсь. Так что могут снова досмотреть.

В тот момент в душу нахлынула злоба и желание наказывать таких вот оборотней в погонах, но я лишь скрипя зубами, поспешил прочь. В голову навящего пришло ведение, вооружившее меня офицером, посадившим этого негодяя в тюрьму за очередное вымогательство. Тогда я ещё и не догадывался, что стану сотрудником МВД России, и какие удивительные выводы извлеку из данной ситуации.

Тем временем, дойдя до кассы расположенной в зале для военнослужащих, где на тот момент уже расположились представители различных силовых структур, я узнал, что поезд со свободными плацкартными вагонами, которые предоставляются военнослужащим бесплатно, будет только ближе к ночи. Вот лажа! Время то около 9 часов утра! Неужели весь день здесь торчать, на радость всяческим патрулям, рыщущих по вокзалу в поисках наживы?

- Да что вы, родная, я хочу поскорее домой. Не может быть, что бы ни одного поезда до Москвы в ближайшее время не было.

- Что вы. Я же не сказала, что не будет просто надо доплатить за билет. Вы же едите бесплатно. А следующий поезд через десять минут прибудет на вторую платформу, но вагоны купейные.

- Не вопрос. Сколько нужно доплатить?

- Сорок два рубля, семьдесят копеек.

- И это всё?! Вот возьмите пятьдесят рублей.

Сделав великодушный жест рукой, я объявил, что сдачи не надо и, получив на руки вожделенный билет, помчался на вторую платформу, преодолевая скачками лестницы вокзала, куда через несколько минут подошёл поезд на Москву.

Весь путь до родного города преодолел монотонно, без приключений и алкоголя, сохранив тем самым денежные знаки. Тогда я уже знал о преступниках промышлявших грабежами Участников боевых действий, заряженных, как правило, не малыми деньгами, но в отличие от службы в горячих точках, совершенно безоружных. Соблазна ехать шумно не было. Соседями по купе оказались женщина лет тридцати семи и её дочь восемнадцати лет. Я был не многословен, да и они не стали нервировать солдата своими вопросами. За окном снова замелькали пейзажи: деревья, города, поля, посёлки. Из купе старался без нужды не выходить, дабы избежать излишних, нервирующих вопросов. Всю дорогу находился, в каком то забытьи. Не верилось, что еду домой окончательно и бесповоротно. Не ужели назад не вернусь? В голове мысли собирались в рифмованные фразы и руки автоматически записывали их на листок бумаги в виде стихотворений.

От чего у солдата из глаз

Вдруг закапали слезы?

От чего он не весел,

Взор туманный, пустой...

И снова Москва! Вот он Ярославский вокзал, вот она Филёвская линия, родная станция метро! Вот она свобода! О, да! Хотелось кричать во всё горло, но сдерживала военная форма. Купив бутылку пива, я спешил домой и в то же время командовал себе: "короче шаг" давая глазам налюбоваться родными улицами. Как не странно не один патруль в г. Москве мне этого настроения не испортил.

Ещё несколько дней военная форма была единственной одеждой на угарных вечеринках, в которые окунался без остатка, пропагандируя всю абсурдность службы в армии. Но при этом выказывал обратное. Дескать, полезно испытать себя в тяжёлых условиях. Похоже на дуализм, не правда ли? Через несколько дней бурного, хмельного веселья, сделав отметку в районном военкомате, я стал гражданским человеком. Плюнув в сторону РВК, с облегчением поплёлся прочь, скинув погоны и тяжесть с многострадального сердца. Теперь никто безнаказанно не докопается до неправильности ношения одежды. При желании можно купить бутылку пива и выпить её, не прячась от прохожих, военнослужащих и военных патрулей.

А если ты мужского пола

И этих мук не испытал,

Закрой блокнот, полож на место

Не для тебя его писал.

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ.

Дембельский альбом.

Дембельский альбом.

Все срочники, если не все, то большинство за время службы собирают солдатские поговорки, байки песни и т.п. кропотливо вписывая их в свои блокноты.

А если ты мужского пола

И этих мук не испытал,

Закрой блокнот, полож на место:

Не для тебя его писал.

21 мая 1998 года моя жизнь трагически оборвалась. Я попал в армию.

До демобилизации осталось 730 суток или 104 недели или 24 месяца или 2 года.

Масло съел - и день прошел,

Съел яйцо - неделя.

Что бы съесть такого,

Чтоб два года пролетели

Три пары сапог,

Две пары х/б,

И мы можем писать на стене ДМБ.