Ольга Тер-Газарян - Есенин и Айседора Дункан

Очень часто Есенин оказывался в центре драк, которые были спровоцированы, и так оказывалось, что зачинщиком скандалов оказывался еврей, однако в результате дело выставлялось в ключе антисемитизма.

В газетах развернулась травля поэта. Он и сам не раз давал для этого повод. В последние годы жизни он много пил, что, естественно сопровождалось скандалами в общественных местах. В кафе, где появлялся Есенин, всегда дежурил сексот.

Здоровье поэта ухудшалось с каждым днем. После «товарищеского суда» он угодил с нервным срывом в профилакторий. У него появляются навязчивые мысли о смерти и мания преследования. Один из знакомых поэта В. Кириллов вспоминал, что в тот период Есенин был печален и часто говорил о своей болезни, о том, что устал жить, что уже вряд ли создаст что-нибудь значительное, что скоро умрет: «Чувство смерти преследует меня. Часто ночью во время бессонницы я ощущаю ее близость… Это очень страшно. Тогда я встаю с кровати, открываю свет и начинаю быстро ходить по комнате, читая книгу. Таким образом рассеиваешься».

Более всего, Есенин боялся сотрудников милиции. По многочисленным воспоминаниям друзей, он убегал прочь, как только видел милиционера, а, кроме того, ему часто мерещилась слежка. Как-то в начале зимы поэт возвращался домой на Богословский. Не удержав равновесия, он случайно выбил стекло на лестничной клетке и упал прямо на осколки, сильно поранив левое предплечье. Есть версия, что был он в тот день не один, а шел вместе со своим знакомым Марцелом Рабиновичем – сотрудником ГПУ. Истекающего кровью Есенина нашла обеспокоенная его долгим отсутствием Галя. Поэт оказался в Шереметьевской больнице, где пробыл больше месяца.

Все это время рядом с Есениным находится Галя, его верная помощница и бывшая сотрудница ЧК. Впрочем, после более близкого и продолжительного с ней общения поэт понимает, что под маской преданной и жертвенной Бениславской таится неуравновешенная, ревнивая и лживая женщина, а ее любовь такая же душная и цепкая, как и чувства Дункан.

Галя с ранних лет страдала неврастенией, а ее мать и вовсе закончила свои дни в больнице для умалишенных. Есенин никогда не давал ей надежды на ответную любовь, но она все упорнее и упорнее просила его обратить на нее внимание, угрожая, что больше так не выдержит. Она считала, что ее помощь и самоотречение Есенин не оценил должным образом. В своем дневнике она писала: «Я думала, ему правда нужен настоящий друг, человек, а не собутыльник… Думала, что для него есть вещи ценнее ночлежек, вина и гонорара. А теперь усомнилась… стоил ли Сергей того богатства, которое я так безрассудно затратила». Будучи знакомой с поэтом еще до его поездки заграницу, Бениславская очень тяжело переживала его отношения с Дункан – несколько раз у нее случались периоды страшной депрессии, о которых она также пишет в своих воспоминаниях: «Сначала, первые два дня, было легче – как зуб вырвали – болела только ранка, но не зуб. Но, видно, зуб очень больной – ранка не заживет, а, наоборот, началось воспаление, боюсь гангрены. Никакие средства не помогают. И что ужасно – вставить обратно нельзя, органического зуба больше не будет, можно заменить искусственным…».

Вскоре отвергнутая Галя, никогда не привлекавшая поэта как женщина, но с которой он, тем не менее, близко сошелся, начинает ему мстить и изменяет с его друзьями. Когда Есенин был на Кавказе, у нее «вспыхивает чувство ко Льву» (в своих записях она не называет фамилию, но некоторые исследователи уверены, что речь идет о романе со Львом Седовым, сыном Троцкого).

Поэт пробыл в Тифлисе, Батуми и Баку до февраля 1925 года. В этот период он много и плодотворно работал: «Только одно во мне сейчас живет. Я чувствую себя просветленным, не надо мне этой глупой шумливой славы, не надо построчного успеха. Я понял, что такое поэзия… Я скоро завалю Вас материалом. Так много и легко пишется в жизни очень редко. Это просто потому, что я один и сосредоточен в себе. Говорят, я очень похорошел. Вероятно, оттого, что я что-то увидел и успокоился».

Призрак Дункан продолжал преследовать Есенина и после разрыва. Так, будучи в Тбилиси, он узнал от своих друзей, что танцовщица приехала в город на гастроли и с минуту на минуту будет здесь. В ту минуту поэт побледнел и стоял как громом пораженный. Он бросился в свою комнату, в один миг покидал все свои вещи в чемоданы и выбежал на улицу. За ним понеслись его ошеломленные приятели, кричавшие вслед, что они пошутили, и Дункан не приедет сюда, хотя она и вправду в Тбилиси. Он не сразу остановился. Видимо, не сразу поверил в то, что это шутка – настолько глубоко в нем сидел страх встречи с ней. И все равно после этого случая Есенин каждый раз вздрагивал и оборачивался, нервно и беспокойно вглядываясь в проем, когда открывалась дверь или кто-то стучал. Он готов был бежать на край света, лишь бы не встретиться с ней.

10 марта 1925 года Есенин в доме у Бениславской познакомился с Софьей Толстой – внучкой Льва Николаевича. Тогда Толстая встречалась с Борисом Пильняком. Ему в тот вечер нужно было раньше уйти, а она осталась. Провожал ее до дома Есенин. Вернувшись, он лукаво улыбнулся и сказал: «Надо поволочиться. Пильняк за ней ухаживает, а я отобью».

В марте Есенин и Толстая начинают встречаться. Проведя как-то ночь в ее квартире вместе со своими друзьями, он оставил ей в альбоме стихи:

Спустя некоторое время Есенин узнал о романе Гали на стороне. Всегда отметавший слухи о том, что она является сотрудницей ГПУ, Есенин решает теперь порвать с ней и переезжает к Василию Наседкину – жениху своей сестры Кати. Кроме того, разрыву с Бениславской способствуют и начавшиеся ухаживания за Толстой.

В июне состоялась скоропалительная помолвка поэта и внучки великого писателя. Есенин не любил Толстую, но надеялся в ее лице обрести устроенный быт, уют, заботу, свой угол и семейное пристанище. За всю свою недолгую жизнь Есенину так и не удалось заиметь свой угол – даже все его личные вещи и рукописи хранились то у одних знакомых, то у других. Не в последнюю очередь Есенину льстила мысль о том, что он породнится с потомком самого Толстого. Он не раз хвастался перед друзьями: «Сергей Есенин и Софья Толстая, внучка Льва Толстого! Каково звучит?!».

Перед помолвкой, как водится, устроили мальчишник. Есенин напился и многие приглашенные друзья стали свидетелями его душевных метаний. Вот что писал Ю. Либединский: