Джейси Дюгард - Украденная жизнь

Я поняла, что Филлип никогда не берет на себя ответственность за свои деяния, он изобрел способ объяснять все «теорией ангелов». Со временем эта теория эволюционировала: ее автор решил, что раз он слышит голоса ангелов в голове, то и другие должны как-то это услышать. И сконструировал черный ящик — коробку с кассетным магнитофоном внутри с записями шума болельщиков на футбольном матче и случайными записями радиопередач, которые он микшировал на кассете и воспроизводил. Еще Филлип брал пластиковые чашки из-под фастфуда и приклеивал их внутри коробки, чтобы получить иное звучание. Потом он подключал к коробке наушники и брал ее с собой, чтобы другие слушали его «способности».

Он заставлял меня с наушниками и усилителем «Бионическое ухо» часами сидеть перед кондиционером, называя этот процесс «подстройкой». Я и не знала, что думать по этому поводу. Не могла же я просто сказать: «Эй, ведь ты сумасшедший, это все бред!» А когда он возвращался, то садился напротив меня и без звука, шевеля только губами, повторял: «Ты меня слышишь?» Я спрашивала: «Если звуки идут из твоего мозга, зачем мне нужно смотреть на твои губы?» Он отвечал, что моему сознанию необходима визуализация. По какой-то причине я принимала это объяснение и сидела, покуда у меня не затекали ноги, пытаясь услышать что-то, отдаленно напоминающее его голос.

Как-то ночью я так устала, что у меня в голове и впрямь зазвучал его голос. Он перестал произносить слова «Ты меня слышишь?» и переключился на счет «раз», «два», «три», и мне показалось, что я ловлю слабый отзвук его счета. Он велел запомнить тот факт, что я слышала его, поскольку со временем ангелы заставят меня усомниться в этом. Теперь я думаю, что была сильно измучена и бессознательно обманула его (и себя), надеясь на прекращение испытания.

То же самое было и с нашими клиентами — они слышали то, что, как им казалось, должны были услышать. Это называется «массовое заблуждение», как я позже узнала. После этого случая желание Филлипа убедить других в его «способностях» возросло до одержимости. Он решил, что его миссия — помогать тем, кто слышит «голоса» и под их влиянием совершает дурные поступки, как та женщина, что бросила троих детей в воду. Он часто приводил этот пример, говоря, что мы должны «двигаться вперед» и помогать заблудшим. Это стало нашим основным занятием. Я печатала флаеры и рассылала электронные письма жертвам управления сознанием, параллельно ведя печатный бизнес. Когда я спрашивала Филлипа, почему он не расскажет о своем новом знании, полученном из Библии, священникам, служащим в окрестностях, он всегда отвечал, что дела следует делать в определенной последовательности и час еще не пробил. «Миссия» Филлипа закончилась в тот самый день, когда он привез нас в полицейский участок. Все изменилось.

Я хотела встретиться с ней по многим причинам, но главной было желание подвести черту под прежней жизнью. Мне нужно было сказать ей, что их с Филлипом действия были в корне неверными. Я не видела Нэнси более года, но для меня сидеть напротив нее в белой маленькой комнате было привычно. Я знала ее дольше, чем родную мать. Когда я снова обняла маму, меня переполняли различные ощущения — я была нервозна и возбуждена, счастлива и благодарна. При встрече с Нэнси ничего подобного не произошло. Я почти ничего не испытала. Думаю, из-за того, что мы не имели настоящей привязанности друг к другу. Наше совместное бытие было ложью, миром, придуманным ее мужем для удовлетворения своих желаний. Наша жизнь строилась как карточный домик — одно дуновение, и карты в беспорядке летят по ветру.

При встрече она продолжала называть меня Аллисой, а я возражала: «Нет, мое имя Джейси». Она бросала взгляд на меня, извинялась, а потом снова ошибалась, и опять я ее поправляла. Нэнси неправильно называла меня трижды, и каждый раз я ей указывала на ошибку. Она сказала, что сердце подсказывало ей в тот день: что-то случится в полицейском участке. Я возразила, что мы не могли продолжать такую жизнь, которую вели, ради девочек. Она спросила, интересовались ли ею девочки, а я сначала даже не знала, что ответить, и смотрела в пол. Она покачала головой: «Ведь нет…», и взгляд у нее был очень печальным. Я подняла на нее глаза и сказала правду. Я не хотела никакой лакировки. Я сказала, что ее встреча с девочками сейчас не может обсуждаться, что их с Филлипом поступки по отношению ко мне сбивают девочек с толку, и им нужна правда о нем. Я сказала, что Филлип — не тот человек, за которого себя выдает, и никогда им не был. Он всегда играл в одну и ту же игру — и со своей первой жертвой, и с Кэти Кэллоуэй, за которую сел в тюрьму перед тем, как похитить меня. Он уверял, что, когда ему удалось увезти меня с холма, его защищали ангелы. Ему даже и в голову не приходило, что в тот день именно я нуждалась в защите больше всех.

Мне бы хотелось верить, что все эти годы Нэнси испытывала вину из-за меня, но в любом случае она всегда вела себя эгоистично. Да, возможно, она и не хотела, чтобы я проходила через весь этот ад, но как можно было закрывать глаза, зная, что он делает со мной, одиннадцатилетней девочкой? Как она могла занимать маленьких девочек в фургоне и снимать на видеокамеру для своего мужа, как они раздвигают ноги? Думаю, она убедила себя, что делает это во имя любви. По-моему, это не любовь. Если вас кто-то ведет к пропасти, не следует закрывать глаза.

Нэнси сказала, что боялась со мной встречаться, так как думала, что я ее возненавижу. Я ответила, что не хочу пятнать себя ненавистью. Но то, что они с Филлипом сделали мне и моей семье, нельзя прощать. Страдали моя мама, сестра, тетушка, да и другие члены семьи. Нэнси сказала, что надеется на прощение со стороны моей мамы когда-нибудь. Но я ответила, что не могу за это поручиться. Она сказала, что все еще любит Филлипа. Я посоветовала не думать о Филлипе, который пробудет в тюрьме до конца дней своих, а думать о том, как воссоединиться с семьей и братьями, которых ее лишил Филлип, и распрощалась с ней навсегда; я ее больше не увижу. Я встала и вышла оттуда.

Так много событий произошло с этой встречи. В глубине души я сознавала, что когда-нибудь мы можем пересечься с Нэнси снова. Но судьба Филлипа и Нэнси от меня не зависела. Я поняла, насколько изменилась, когда поверенный Нэнси связался со мной. Я ничего не должна семье Гарридо и не понимаю, почему он счел возможным просить меня о помощи людям, державшим меня в заточении.

Дни, которые последовали за нашим освобождением, были наполнены неопределенностью. Мне не хотелось видеть психолога. Я распрощалась с прошлым и не желала к нему возвращаться. Боже, как я ошибалась.