Фернан Кайзергрубер - От Северского Донца до Одера. Бельгийский доброволец в составе валлонского легиона. 1942-1945

Множество народу носится задрав головы, надеясь обнаружить парашютиста, спускающегося к ним с небес – желательно невооруженного, разумеется! Кажется, 11 мая появляется подразделение бельгийской армии, которое занимает позиции на равнине выше каменоломни, в 200 метрах от нашего дома вверх по улице. Лейтенант Ивон М., командир этого подразделения, останавливается в нашем доме. На следующий день подтягиваются английские солдаты с тяжелыми зенитными орудиями. Один или два офицера также останавливаются у нас. Таким образом я увижу довольно много людей, которые приходят к нам домой, чтобы сообщить всем этим военным информацию, уверенный, что любой из них способен выложить им все секреты Генерального штаба.

Мы с Фредди пребываем в растерянности, а также здорово веселимся, не зная, какое из этих двух чувств появилось раньше, поскольку ошарашены наивностью взрослых. Я бы соврал, сказав, что мы просто развлекались, не замечая трагизма ситуации, но думаю, могу без особой самонадеянности утверждать, что мы с Фредди, хоть нам едва исполнилось семнадцать, сохраняем хладнокровие куда лучше многих из окружающих нас взрослых, которых мы до того времени более или менее уважали – за исключением моих родителей, перед которыми я втайне благоговел, хоть и не говорил им об этом. Возможно, хоть я и повторяюсь, это происходило из-за нашего возраста, но лихорадочное состояние этих людей поражало и тревожило нас.

Пару ночей мы спали в подвале, под прикрытием матрасов, уступив спальни военным. В те дни мы с Фредди завели много друзей среди бельгийских и английских солдат, но выбирали их среди рядовых, оставив офицеров родителям и другим взрослым. Приглашали их выпить с нами кофе, иногда в саду. Чаще ночью, чем днем, зенитки у нашего дома беспокоили нас, прерывая сон.

13 мая, совершенно неожиданно и к нашей великой радости, из От-Фани возвратился один из моих братьев, служивший в 1-м драгунском. Они с товарищем прибыли на «Мармоне»[9], это что-то вроде разведывательного бронетранспортера на резиновом ходу. Их подразделение ждет переформирование в Мейсе (к северу от Брюсселя), где они немедленно доложили о прибытии и к вечеру возвратились ночевать домой.

До сих пор я не испытывал особого восхищения Гитлером из-за непомерно хвалебных статей, прославлявших его социальные и политические достижения, и, косвенно, из-за своих симпатий к фашистской Италии и франкистской Испании. К тому времени мои убеждения, как и убеждения остальных, сильно пошатнулись. Более того, окружение и оголтелая демократическая пропаганда утомляли нас. Для достижения большего результата они не придумали ничего лучшего, чем вытащить на свет все те страшилки, которые наивные люди и младенцы проглатывали перед сном с широко раскрытыми глазами, – о детях с отрезанными руками, о парочках, связанных спиной к спине и брошенных в Маас…

Тем временем наши политические лидеры дали ясно понять, что каждый рексист обязан выполнять свой долг в рядах армии или на другом посту. Поэтому с огромным удивлением мы узнали об аресте Вождя[10] и его позорной депортации вместе с Жоресом Ван Севереном, лидером «Вердинасо»[11], и другими симпатизирующими – людьми иных политических взглядов. Среди депортированных были воинствующие коммунисты, евреи и огромное число людей, по разным причинам приехавших из Центральной Европы. Таким образом, власти нашей страны оказались виновны в первых депортациях – задолго до того, как вопрос о депортации нынешним врагом действительно стал вопросом. Хуже того, их возвратили в страны, к которым они не принадлежали по национальности! Я не могу найти примера в других странах, которые бы поступили так же!

14 мая, в 22:00, с матрасом на крыше автомобиля, мы оставили наш дом, намереваясь добраться до Португалии, а оттуда, если повезет, до Конго. В дальнейшем я узнал, что для военного времени использовать автомобиль подобным образом – стандартная процедура для любых моделей, включая самые дешевые. В машине нас восемь: шесть взрослых, маленькая девочка и я. Не без проблем мы разжились бензином и провели ночь в Ассе (городок северо-западнее Брюсселя. – Пер.), в кафе, где уже ночевало множество других беженцев.

15-го выехали в сторону Нинове (город в Бельгии на реке Дандр. – Пер.), затем Турне (бельгийский город в провинции Эно на реке Эско (Шельда. – Пер.), в Фраудмон (район в Турне, пригород. – Пер.), где проводим ночь на ферме. Дороги были забиты всевозможными транспортными средствами, как гражданскими, так и военными, блокировавшими нормальное движение и принуждавшими к бесконечным объездам. Пару раз низко над нами пролетал немецкий самолет, но не обстреливал на бреющем полете. Однако до нас доносились отдаленные глухие взрывы. Люди безапелляционно утверждали, что это бомбардировка Булони, Кале и Дюнкерка, однако я задаюсь вопросом – откуда они могут это знать?

16 мая, в 14:00, с помощью предусмотрительно розданных банкнот, мы пересекали французскую границу. По человеку в французской форме – не знаю какой, военной или таможенной, – на каждой подножке, и мы без проблем пробрались сквозь плотную, враждебно настроенную толпу. Это преимущество обеспечили деньги фирмы – платят за все; покупают все. Коррупция – даже в таких обстоятельствах! Задерживаемся на пару часов; остальные здесь уже со вчерашнего вечера!

Дороги с этой стороны границы забиты точно так же, как и с другой. Поток растянулся настолько, насколько может видеть глаз. Автомобили, повозки, пешеходы – все нагружены выше всякой меры. Я даже вижу погребальные дроги и повозки, которые тащат собаки. Много остановок и часто надолго. На обочинах вышедшие из строя автомобили, повозки со сломанными колесами или осями, развалившиеся или слишком перегруженные, и пешеходы, которые не могут дальше идти.

Во время одной из остановок, немного более длительной, чем остальные, мы становимся свидетелями невероятной сцены, кошмарного зрелища! В 20–30 метрах перед нами из своего автомобиля вылезает мужчина, намереваясь пойти через поле к ферме. Одет он в серый плащ, ему, видимо, не меньше 40 лет, и он довольно плотный. Из колонны раздается крик, затем еще несколько. Я не могу разобрать, что кричат люди, бросающиеся к оставившему колонну человеку. Затем понимаю: «Парашютист!»

Когда я, вместе с другими, осознаю ситуацию, я говорю, я кричу, я ору, что этот человек только что, прямо перед нами, вышел из машины! Жена человека в плаще всеми силами пытается объяснить людям, что это ее муж и что он направляется на ферму, чтобы достать для детей молока. Ничто не помогает! Десяток людей набрасываются на мужчину и бьют его. Дети рыдают, жена плачет и борется с обидчиками. Пожилые родители прижимаются друг к другу в автомобиле. Какая-то старая карга кричит, что она видела, как этот человек спустился с неба, что это парашютист! Это она заварила кашу, она первая закричала.

Никому в голову не приходит абсурдность происходящего. Будь он действительно парашютистом, сотни, может, даже тысячи людей увидели бы, как он спускается, да и парашют никуда бы не делся – ведь мы на открытой местности! Мужчина падает под ударами людей, продолжающих бить его, но никто не вмешивается, даже на словах.

Обходя автомобиль жертвы, с детьми и пожилыми родителями внутри, колонна движется дальше. Женщина на дороге рядом со своим мужем, убийцы забираются в свои машины. Каждый продолжает путь, как если бы ничего не случилось!

Кто виноват, что все эти люди оказались на дорогах, обезумевшие и сбитые с толку, кто виноват во всех этих трагедиях – потому что я удивился бы, если такое оказалось бы единичным случаем. Война и вторжение хорошее оправдание. Большинство правительств того времени, руководители стран, жаждущие управлять всем, ударились в панику. Они закончили тем, что поверили в собственную ложь, запугали самих себя. Лгали, сеяли панику, заставили всех этих людей заполнить дороги. И сбежали сами, в буквальном смысле слова, одновременно убегая от ответственности, но гораздо с большим удобством, нежели все эти несчастные люди!

Несколько месяцев спустя эти же самые люди поймут, что им нужно вернуться в свои дома, вернуться без страха! Восстанавливать страну – и это правда, что немцы кормили их на пути домой и даже снабжали бензином!

После этого эпизода мы добираемся до Дуэ (город на реке Скарп и канале Сансе на севере Франции), где находим какую-то еду, и продолжаем наше путешествие в Аррас (главный город французского департамента Па-де-Кале. – Пер.). Мы обедаем и, хорошенько отмывшись, находим временное жилье в доме неких очаровательных людей. Ночью город бомбит немецкая авиация, но меня будит английская зенитная батарея, расположившаяся позади сада. Каждый раз, когда она дает залп, дом сотрясается, а я подскакиваю. Утром знакомимся и завтракаем с зенитным расчетом. Обмениваемся адресами. Отличные ребята. По пути к железнодорожной станции видим пылающие здания Французского банка, пакгаузов и разрушенного жилого квартала.