Глядя в будущее. Автобиография - Джордж Буш

Джордж Буш, Вашингтон, апрель 1988 года.

Считают, что политика — это нечто, связанное с людьми и с беготней, с погоней за должностью, со спешкой к новым местам и делам, но так или иначе все сводится к сидению в номерах гостиниц и к ожиданию. В сырой вечер 16 июля 1980 года я этим и занимался в отеле "Понтчартрейн", выходящем на Детройт-Ривер. Вдали мерцали огоньки Уинсора, Онтарио. Мы сидели с Барбарой, нашими детьми и несколькими друзьями, потягивая пиво, жуя воздушную кукурузу, глядя на экран телевизора и ожидая.

Ожидая, когда свалится второй ботинок.

Первый ботинок свалился шестью неделями раньше, в 1100 милях от Детройта, в гостиной моего дома в Хьюстоне. Джим Бейкер, мой руководитель избирательной кампании, собрал группу политических советников с разных концов страны, чтобы обсудить будущее моей президентской кампании. Совещание началось в 10 часов утра за чашкой кофе. Через 5 минут все пришли к единому мнению: у кампании нет будущего, ибо Рональд Рейган выиграет пост в первом же туре голосования. Прозвучал лишь один несогласный голос. Мой.

"Приближаются праймериз[4] в Калифорнии, Нью-Джерси и Огайо, — заупрямился я. — Там у нас еще есть шанс".

Так вот, хороший руководитель кампании должен быть наделен многими доблестями. Он обязан быть умелым администратором. Он должен хорошо знать полевых игроков не только своей команды, но и противной стороны. Он обязан оставаться холодным и расчетливым, когда кампания делается жаркой. Но — и это важнее всего — он должен уметь высказать своему кандидату то, что тот не желает слышать.

Джим Бейкер был хорошим руководителем кампании. В то весеннее утро он привез с собой в Хьюстон убедительное свидетельство — неофициальный подсчет делегатов. "Джордж, — сказал он, — вы должны знать, когда продолжать игру, а когда бросить карты. Взгляните на эти цифры".

Он разложил свои бумаги на кофейном столике, но я не дал себе труда их просмотреть. Я думал, что, если бы все дело сводилось к процентам, я вообще бы даже не вступил в эту гонку. "Джим, — возразил я, — я никогда ничего не бросал, пока дело не закончено. И не теперь начинать все заново".

Джим покачал головой. "Но кампания-то закончена, Джордж, — сказал он, ткнув пальцем в свои цифры. — Кажется, вы единственный, кто этого не знает". И, разложив на столе другой набор бумаг, он добавил: "К тому же у нас кончаются деньги".

"Шансы" в Калифорнии, Нью-Джерси и Огайо отпали сами собой. И на этом завершилась моя президентская кампания. В тот вечер Барбара, мои загородные гости и я отправились в "Молине", один из моих любимых мексиканских ресторанов, чтобы отведать национальных блюд — фасолевых лепешек-фриолес, омлета-тортильяс, вкуснейших тамалес и салата с острым перцем-чиле. У меня был. хороший аппетит. Он всегда хороший, когда решение принято, каким бы оно ни было — приятным или нет.

Я встаю рано, обычно около 6.00 или 6.30 утра. К 7.00 следующего утра, еще раз пробежав составленную мною поздравительную телеграмму губернатору Рональду Рейгану и отослав ее, я принялся обзванивать друзей по всей стране, выражая им свою благодарность за долгие дни и ночи, которые они вложили в эту кампанию.

Я не помню, кто первый упомянул об этом, но, кажется, двое из каждых троих обязательно спрашивали, а каковы шансы на бюллетень Рейган-Буш. Этот вопрос прозвучал снова на второй утренней пресс-конференции в отеле "Гэллериа". Я отмел это предположение. После трехлетней бешеной погони за президентским креслом мой внутренний механизм не был подготовлен к столь быстрому переключению скоростей. Мне было необходимо на время уйти от всего. Пережить период охлаждения. Разложить мысли по полочкам.

К тому же я знал, что за пост вице-президента не ведут кампаний — на него приглашают. И приглашающим является тот, кто стал кандидатом в президенты.

В Майами-Бич в 1968 году конгрессмен Билл Стейгер от штата Висконсин и некоторые мои друзья-доброжелатели, включая таких ветеранов партии, как Том Дьюи и Джон Брикер, провентилировали мою фамилию в качестве возможной кандидатуры на роль напарника Ричарда Никсона. Когда вопрос о его кандидатуре на пост президента был решен, Никсон занялся ритуалом испрашивания совета по поводу кандидата в вице-президенты. Как мы узнали позже, он уже остановился на губернаторе штата Мэриленд Спиро Агню. Но Никсон знал, что немного неопределенности необходимо, чтобы поддержать благосклонность прессы к съезду партии и заинтересованность телевизионной аудитории.

В качестве возможного "избранника" Никсона некоторые средства информации упомянули мэра Нью-Йорка Джона Линдсея. Он тогда был восходящей политической звездой и мог понравиться молодым избирателям. Но большинство делегатов сочли Линдсея слишком либеральным. Принимая во внимание потребность в новом, молодом республиканском лице, меня, сорокачетырехлетнего конгрессмена-республиканца из Техаса с семейными связями на Востоке, можно было рассматривать как возможный вариант.

Подобная характеристика не может обидеть молодого политического деятеля, даже если это всего лишь пустой пробный шар, за которым ничего нет. Так оно и было в тот год. На приеме после съезда Никсон выбрал время, чтобы объяснить, почему он отказался от меня.

"Ваша маленькая кампания, Джордж, прошла очень хорошо и была умело оркестрована, — сказал он клиническим тоном старого политического игрока. — Но вы понимаете… Я действительно не мог выбрать простого конгрессмена с одним сроком за плечами". Он был прав. Я не мог привнести в бюллетень ничего большего, чем новое молодое лицо, а этого явно недостаточно в национальной кампании.

В 1974 году, когда Никсон ушел в отставку и Джерри Форд стал размышлять о возможностях подбора вице-президента, снова всплыло мое имя. Но теперь мой политический вес был более солидным. Я был председателем республиканского Национального комитета, прослужил несколько лет в качестве постоянного представителя США в Организации Объединенных Наций и шел первым в списке предпочтительных кандидатур на пост вице-президента среди губернаторов и членов