Дмитрий Табачник - Петр Столыпин. Крестный путь реформатора

Очевидно, что тема родословной Столыпина заслуживает отдельного фундаментального исследования — настолько она интересна и неисчерпаема. Дворянский род Столыпиных восходит ко второй половине XVI века, и множество его представителей оставили заметный след в истории государства Российского.

Первое письменное упоминание о роде Столыпиных относится ко времени царствования Иоанна IV (более известного в истории как Иван Грозный), когда некий тверской дворянин «Второй Титович Столыпин» «подписался на поручной записи (письменное поручительство за кого-либо в том, что это лицо в назначенный срок «на суд станет». — Авт.) бояр и дворян по князю Охлябинине». Именно этот Второй Титович Столыпин (о котором больше практически ничего, кроме упоминания в поручной записи, не ведомо) и стал первым известным нам предком будущего великого реформатора по отцовской линии. Однако официальная последовательная поколенная роспись рода Столыпиных начинается не с него, а с жившего уже в самом конце XVI века тверского дворянина Григория Столыпина, который и считается основателем дворянского рода. Причина кроется, наиболее вероятно, в том, что во время Смутного времени множество документов о дворянских родах пропало в общей сумятице и безвластии, а восстановить их потом не представлялось возможным.

Сын Григория Столыпина Афанасий упоминается в источниках как муромский городовой дворянин, у которого были поместье в 850 четвертей и жалованье в 25 рублей в Муромском уезде.

Род Столыпиных внесен в VI часть родословной книги Пензенской и Саратовской губерний, и в этих губерниях фамилия Столыпиных была всегда хорошо известна и пользовалась уважением. Кстати, именно данное обстоятельство, в определенной мере, способствовало успешной деятельности Столыпина на посту саратовского губернатора в годы революционного лихолетья. А в Никольском районе Пензенской области до наших дней сохранилось родовое село Петра Аркадьевича — Столыпино, носившее в советские времена «политкорректное» название Междуречье — с целью стирания в народе памяти о царском премьере.

Родственниками Столыпина были представители знаменитых дворянских родов Горчаковых, Лермонтовых (Михаил Юрьевич Лермонтов — троюродный брат Петра Аркадьевича Столыпина), Голицыных, Мордвиновых, Вяземских, Чаадаевых, Евреиновых, Дохтуровых, Оболенских, Шереметевых, Давыдовых, Сипягиных, Кочубеев, Лопухиных-Демидовых, Мещериновых и др.

Стоит хотя бы коротко сказать о некоторых наиболее выдающихся предках будущего премьера, и отнюдь не потому, что авторы придают излишне большое значение генеалогии и преувеличивают роль наследственности. Дело в том, что сам Петр Аркадьевич всегда помнил о своих служивых предках, гордился их заслугами перед Отечеством, и его становление в качестве государственного деятеля во многом обусловлено упомянутым фактором.

Можно практически безошибочно предположить, что все мужчины из дворянского рода Столыпиных участвовали в многочисленных войнах своего времени — тогда это была общая судьба всех дворян, жизнь которых отнюдь не казалась раем. Свои привилегии они неизменно оплачивали своей же кровью, и еще очень далеко было до современного Петру Аркадьевичу времени разложения российского дворянства, о котором коротко и точно сказал его соратник из Киева Василий Витальевич Шульгин: «Был класс, да съездился».

Однако, как правило, документов о воинской службе Столыпиных не сохранилось, и можно только предполагать, что, например, упоминавшийся выше Второй Титович Столыпин не мог не участвовать в военных походах Ивана Грозного.

Документы о службе Столыпиных царю и Отечеству обнаруживаются начиная с внука Григория Столыпина — дворянина из города Мурома Сильвестра Афанасьевича Столыпина, который принимал участие в войне с Польшей 1654–1656 годов. В 1672 году Сильвестр был пожалован в московские дворяне и получил грамоту на вотчину в 140 четвертей из 700 четвертей поместного оклада в Муромском уезде.

И после него все Столыпины служили Отчизне на военной или иной государевой службе, что уже подтверждается многочисленными документами.

Так, Аркадий Алексеевич Столыпин (1778–1825) кроме того, что был популярным писателем, автором известных в его время произведений «Восточный моралист», «Нравоучительная повесть», «Отрывок», дослужился при императоре Александре I до сенатора. Его старшая сестра Елизавета (1773–1845) приходилась родной бабкой Михаилу Юрьевичу Лермонтову, а сын Алексей (1816–1856) был близким другом последнего.

Алексея Аркадьевича Столыпина (которого друзья обычно называли Монго) современники считали человеком незаурядным, и среди друзей Лермонтова он был наиболее интересной и значительной фигурой. Вот что писал о Монго историк литературы Павел Александрович Висковатов, автор первой биографии поэта и редактор его собрания сочинений: «Отменная храбрость этого человека была вне всякого подозрения. И так было велико уважение к этой храбрости и безукоризненному благородству Столыпина, что, когда он однажды отказался от дуэли, на которую был вызван, никто в офицерском кругу не посмел сказать укорительного слова и этот отказ, без всяких пояснительных замечаний, был принят и уважен, что, конечно, не могло бы иметь места по отношению к другому лицу: такая была репутация этого человека. Он несколько раз вступал в военную службу и вновь выходил в отставку. По смерти Лермонтова, которому он закрыл глаза, Столыпин вскоре вышел в отставку и поступил вновь на службу в Крымскую кампанию в Белорусский гусарский полк, храбро дрался под Севастополем (там за выдающуюся храбрость он получил золотое оружие и был досрочно произведен в майоры. — Авт.), а по окончании войны вышел в отставку и скончался затем в 1856 году во Флоренции».

А вот что писал о своём друге сам Лермонтов:

Согласно одной из версий, на роковой пятигорской дуэли Монго был секундантом поэта, и впоследствии многие его осуждали за то, что не сумел удержать от нее друга. Но официально зафиксированный в документах следствия как лермонтовский секундант князь Александр Илларионович Васильчиков считал, что Монго был бессилен тогда что-либо изменить в ходе событий. Как считал князь (преданный военному суду, но помилованный императором Николаем I): «Столыпин?! На каждого мудреца довольно простоты! При каждом несчастном событии недоумеваешь потом и думаешь, как было упущено то или другое, как недосмотрел, как допустил и т. д. Впрочем, Столыпин серьезнее всех глядел на дело и предупреждал Лермонтова, но он по большей части был под влиянием Михаила Юрьевича и при несколько индолентном[2] характере вполне поддавался его влиянию».