Михаил Армалинский - Максимализмы (сборник)

Итак, некоторое уточнение к знаменитой поговорке:

Не родись красивой, а родись ебливой.

Сегодня в одной из TV-программ специалистка по моде и этикету инструктировала о мере дозволительности декольте, а точнее, открывания грудей, которое ныне исключительно модно. Пытались установить, не впадая в миллиметры, до какой степени прилично открывать грудь и где. Вместо замеров показывали фотографии женщин разного возраста с разной степенью открытости и тыкали пальцем: это хорошо, а это плохо. Безвкусно и вкусно. Уместно и неуместно. Предполагалось, что мнение специалистки – абсолютное и ему надо следовать с закрытыми глазами. Вернее, с широко открытыми на то, что она дозволила.

По сути дела, речь шла о том, до каких пор/мер женщине можно говорить: «Давай ебаться!» – и чтобы это продолжало восприниматься как шутка (флирт), а не серьёзным предложением совокупления. Многое, конечно, зависит от мужчин – насколько хорошо они понимают «шутки». А так как в каждой шутке есть доля правды (которой в данном случае женщины очень дорожат), то эта доля может вырасти (вместе с декольте) в такую большую, что шутка превратится в правду (признать которую женщины во всеуслышание ни в коем случае не хотят, разве что если они занимаются своим делом профессионально).

В этой игре («Еби меня! нет, не ты, не ты, а – ты, но не сейчас».) постоянно меняются правила с помощью нравов и моды. В один из периодов древнеримской истории законы вывешивались в таких плоходоступных местах, что ознакомиться с ними для граждан было трудно, а потому это давало возможность государству штрафовать многочисленных граждан, нарушивших закон, о котором они не знали.

С сексуальными играми происходит подобное – их правила невозможно сформулировать точно, ибо задача женщин – этими правилами распоряжаться единолично, и они их постоянно меняют с помощью моды и поведения, представая всё более доступными, а когда их берут за зад, из-за неведения новой моды (это ведь, мол, только мода, а вовсе не призыв к ебле, – невинно полагает самка), то такого невежду прихватывает закон за сексуальные домогательства и пр. В итоге, бедный мужской разум постоянно находится в недоумении – что (в данном случае) значит почти голая грудь? Гамлетовское «Ебать или не ебать?» становится перманентной трагедией мужского американского существования.

То, что женщины смиряются с постоянными и нескончаемыми очередями в женские туалеты, по-видимому, не случайно, потому что добиться увеличения площади женских туалетов при постройке общественных зданий женщины могли бы значительно легче, чем права на голосование, наказаний мужчин за сексуальные домогательства и пр.

Нет, стоя в очереди в туалет, женщины демонстрируют мужчинам свои физиологические нужды, что запрещено моралью делать публично, а здесь – радостное исключение. Женщины радостно срывают с себя романтический ореол, мешающий многим мужчинам брать их за вымя. Таким образом, стояние в очереди в женский туалет уподобляется ношению глубокого декольте, миниюбок или просто задиранию юбок – ещё один способ привлечения к себе сексуального внимания мужчин.

Я обратил внимание, что сексуальные нравы человека, с точки зрения верности одному партнёру или предпочтения параллельного разнообразия партнёров, отражаются на том, любит ли человек читать одну книгу с начала до конца, ни в коем случае не отвлекаясь на другую пока её не закончит, или человек любит читать несколько книг одновременно, не заботясь о прочтении каждой до конца. Причём наблюдение это справедливо как для мужчин, так и для женщин.

Аналогию можно продолжить: люди, которые любят перечитывать книги, склонны возвращаться к партнёру, с которым расстались.

Внимательная и раздумчивая манера прочтения книги говорит о человеке, который и в сексе будет не спеша обстоятельно заниматься наслаждением. Ну и так далее.

Однако, в этой книжной аналогии надо вовремя остановиться, ибо не следует заключать, что многие представители молодёжи, которые вообще книг не читают, мол, лишены всякой половой жизни. Здесь может быть всё наоборот – им не до книг, ибо сплошная ебля.

У Лермонтова имеется недурной стих, который в то же время является милым непристоем. Однако народ настолько затюкали высокоморальной интерпретацией этих строк, что люди ослепли и не видят очевидного. Напомню:

Вот что пишут профессиональные мудозвоны:

речь… связана с романтическим мироощущением, в котором важное место занимало внимание к звукам природы, поиски скрытого за внешним проявлением подлинного смысла звуков речи…

Все затормаживаются на первой строфе и от резкой остановки ошарашенно недоумевают: «Что бы эти речи значили?» Придётся разжевать и в рот положить. (Кто сказал: «В рот!»? – Прошу не выражаться при непорочных![6])

Поясняю не построчно (слишком жирно будет), а построфно.

Итак – Лермонтов пишет о бабе, которая изволит кокетничать, а потому её речи либо темны (темнит: даст – не даст), либо ничтожны (потому что дура, ибо кокетничает). Но поскольку эта баба смазливая и вроде всё-таки собирается дать, то даже этой её чепухе внимать без волненья невозможно. А теперь, прозревая, читайте:

Ну как? Дошло? Пойдём дальше.

Что бы эта баба ни говорила, каждое её слово (звук) заставляет думать Михаила Юрьевича о ебле (в литературном изложении – о «безумстве желанья»), а также о неизбежном разбегании в стороны, когда уже уёбся («слёзы разлуки») и о новом сбегании для того же дела («трепет свиданья»).

Следующая безграмотная строфа сетует о том, что вездесущее слово о ебле, которое «из пламя и света» (а надо бы «из пламени и света», на что Лермонтову и без меня указывали), так вот это светлопламенное слово народ воспринять не может. Что да, то да – еби втихаря, а то народу завидно станет.