Джон Уорд - Союзная интервенция в Сибири 1918-1919 гг. Записки начальника английского экспедиционного отряда.

Другим не менее интересным моментом является роль английской миссии в Сибири во время и после колчаковского переворота^ Я очень хорошо помню, что в Омске в тот период (я был тогда в Сибири) открыто говорили о весьма активном участии английской миссии и в частности ее главы, ген. Нокса, в перевороте 18 ноября. Рассказывали, что накануне переворота на собрании офицеров-заговорщиков, арестовавших членов Директории, присутствовал представитель ген. Нокса, который благословил заговорщиков на задуманное ими дело. Не знаю, верны ли все эти подробности, но Зато знаю очень хорошо, что сущность тогдашних омских разговоров вполне соответствовала действительности. В этом меня в особенности убеждают записки полковника Уорда, несмотря на то, что он несомненно в них кое-чего не договаривает. Однако, даже и то, что он сообщает, с несомненностью свидетельствует, что ген. Нокс был

духовным патроном переворота 18 ноября и что ему Колчак обязан своим возведением на трон верховного правителя. Права была шансонетка, которую в 1919 г. широко распевали по Сибири:

Фасон английский, Товар японский, Пог.он российский- Правитель омский.

Действительно Колчак пытался все время рядиться в английский костюм. И не случайность, конечно, что в наиболее критические моменты он оказывался под защитой английского конвоя и английского флага.

В высшей степени интересны также те сведения, которые Уорд соббщает об отношениях, господствовавших между представителями различных держав Антанты в Сибири, а также о мотивах их участия в интервенции.

Здесь мы прежде всего сталкиваемся с чрезвычайно красочным изображением поведения японцев на Дальнем Востоке. Автор записок рассказывает, что, когда Япония высадила свой первый дессант во Владивостоке, она обратилась к командующему русскими войсками на Дальнем Востоке с предложением уплатить ему 150 миллионов рублей золотом, взамен чего тот должен был подписать соглашение, предоставляющее Японии «владение всеми береговыми й рыбными правами вплоть до Камчатки, вечную аренду Инжильских копей и все железо (исключая принадлежавшего союзникам), находящееся во Владивостоке». Так как командующий возражал, ссылаясь на то, что он не имеет полномочий говорить от имени русского правительства, японские представители заявили: «Берите наши деньги и подписывайте соглашение, а риск относительно законности поделим

пополам». Мотивы японской интервенции здесь выступают яснее ясного.

Когда в конце 1918 г. во Владивостоке поднят был вопрос об отправке иностранных войск на Уральский фронт для поддержки Колчака, Япония, по словам Уорда, .систематически саботировала осуществление этого предложения. Уорд следующим образом объясняет ее поведение: «Крепко утвердившись в столь желательных ей приморских провинциях, Япония смотрела без энтузиазма на предложение покинуть то, что ей более всего было нужно, в целях ослабления давления на фронте, в котором она не была нисколько заинтересована (имеется в виду западный фронт во Франции. И. М.), То, что Париж может пасть под ударами германцев, не имело для нее никакого значения по сравнению с американским контролем над Восточно-Китайской жел. дорогой или присутствием «Бруклина» (американский броненосец) во Владивостоке».

Так как Колчак в первый период своего правления, ориентируясь главным образом на Англию, сопротивлялся японским требованиям на Дальнем Востоке, токийское правительство стало поддерживать атаманов Семенова и Калмыкова в их неподчинении Омскому правительству. Полковник Уорд в целом ряде мест совершенно определенно указывает, что возникшая в силу этого политическая анархия в Забайкальи и Приморской области входила в расчеты японского правительства. «Я видел многое, убедившее меня,-пишет он,-что страна Восходящего Солнца была в то время более заинтересована в поддержании беспорядка, как наивернейшего средства для укрепления своих собственных честолюбивых намерений».

Все это не составляет тайны для современного русского читателя. И все же, свидетельство полковника Уорда, полностью

подтверждающее обвинения Советской России против хозяйничанья Японии на Дальнем Востоке, нельзя не признать весьма ценным: ведь оно исходит не от врага Японии, а от ее друга.

Не менее любопытно то, что автор записок сообщает об отношениях, существовавших на Дальнем Востоке между японцами с одной стороны, и англичанами-с другой. В августе-сентябре 1918 г. эти отношения были крайне напряженными. Японцы, по словам Уорда, твердо верили в победу Германии, которой они сочувствовали, и старались на каждом шагу проявить свое недоброжелательство к Великобритании. Японские солдаты не отдавали чести английским офицерам. Японское командование заставляло британских полковников ездить в скотских вагонах. Японская контр-разведка без всяких оснований задерживала поезда английской миссии. Когда полковнику Уорду на станции Манчжурия потребовались два классных вагона для проезда с Дальнего Востока в Омск, ему пришлось добывать их почти буквально с помощью оружия. Японцы требовали даже, чтобы он снял с своего поезда английский флаг, – на том основании, что в оккупированном ими районе не допускается никакой иной флаг, кроме японского. Только после разгрома Германии японцы в Сибири изменили свое поведение и стали заискивать перед представителями британской короны. При таких условиях нисколько не удивительно, что в действиях оккупационных властей на Дальнем Востоке не было должного единства, что они на каждом шагу подставляли друг другу ножку, и что в силу этого, к счастью для местного населения, нажим интервенции сказывался слабее, чем он мог бы быть.

Чрезвычайно ярким примером последнего обстоятельства может служить рассказываемая Уордом история о поведении американских войск на Дальнем Востоке. По словам автора

записок, американские войска под командой ген. Гревса были присланы во Владиэосток не столько для борьбы с большевиками, сколько для наблюдения за действиями японцев в Приморской области и в Забайкальи. В соответствии с этим американцы старались, чем можно, портить дело японцам. С этой целью они объявили Сучанский округ нейтральной зоной, которую не может переходить ни та, ни другая сторона, и тем самым помогли красным партизанским отрядам оправиться от нанесенных им ранее поражений. Далее американцы вступали в различного рода соглашения с партизанами, заключали с ними договоры и условия, и вообще, к великому ужасу Уорда, вели себя с ними «как равные с равными». Не берусь судить, насколько точны все подробности, сообщаемые по этому поводу автором записок, но несомненно во всяком случае одно: в пику японцам американцы вели на Дальнем Востоке свою особую политику, которая сильно затрудняла объединенное выступление всех интервентов.