Александр Бубнов - В Ставке Верховного Главнокомандующего

Роль правительства и общественности во время 1-й мировой войны и их влияние на ее трагический исход в известной мере уже выяснены, но далеко еще не выяснены роль и влияние верховного командования на течение войны и ее исход.

Особенно же остается невыясненным волнующий вопрос: сделало ли верховное командование всё от него зависящее, чтобы этот трагический исход предотвратить; волнующий потому, что ведь оно руководило всей вооруженной силой страны и что к нему одному обращены были все чаяния русского народа.

Автор настоящих воспоминаний пробыл в Ставке всё время войны, сначала на подчиненных, а затем на руководящих должностях. Он был свидетелем, а в некоторых случаях и участником ряда неизвестных до сих пор истории решений, имевших решающее влияние на исход войны, и составил себе определенное суждение о том, каково было и каковым могло бы быть влияние верховного командования на этот исход, иными словами, каковы были причины нашего поражения в 1-й мировой войне, изложению чего и посвящены настоящие воспоминания.

Своим назначением в Ставку или, точнее говоря, в состав морского управления Штаба Верховного Главнокомандующего я был обязан тому, что в течение нескольких лет служил в Морском Генеральном штабе и занимал кафедру «общей тактики» в Николаевской Морской Академии.

Назначение это застало меня в Кронштадте, на крейсере «Диана», откуда я тотчас же выехал в Петербург, где Ставка формировалась.

В Петербурге мною было получено приказание обзавестись походным обмундированием защитного цвета и выбрать себе верховую лошадь в эскадроне Академии Генерального штаба. Последнее меня немало озадачило, так как, хотя мы, моряки, искони отличались неудержимым влечением к верховой езде, я всё же далеко не был уверен, что не ударю лицом в грязь, следуя на коне в свите такого выдающегося кавалериста, каким был великий князь. Из этого затруднительного положения вывел меня командир эскадрона, дав мне такого старого и мудрого коня, который, по его словам, «из чувства собственного достоинства меня ни в коем случае не сконфузит».

Однако, как оказалось, условия ведения войны настолько изменились, что Штабу Верховного Главнокомандующего ни разу не пришлось садиться на коней; но всё же верховые прогулки являлись для многих офицеров Штаба единственным отдохновением от напряженной работы, и в этом отношении мой мудрый конь сослужил мне во время войны хорошую службу.

Этот незначительный сам по себе случай показывает, как в военных кругах перед 1-й мировой войной несовершенно было представление о ее ведении в современных условиях.

В течение нескольких дней, проведенных в Петербурге перед отъездом на фронт, я не мог не ощутить того глубоко сосредоточенного и озабоченного настроения, которое овладело всеми кругами столицы. На всех лицах выражалась скрытая тревога за будущее и смутно угадывались тяжелые предчувствия. Того радостного настроения, которое дает твердая уверенность в своих силах, не чувствовалось почти нигде. Все сознавали, что предстоит невероятно тяжелая борьба, и с болью в сердце провожали уходящих на войну.

Правда, в первые дни войны замечался известный патриотический подъем под лозунгом единения царя с народом, выразившийся в патриотических манифестациях, но уверенности в прочности этого единения, вследствие известных всей России признаков разложения, подтачивавших престол и правительственные круги, ни у кого не было.

Единственная надежда была на великого князя Николая Николаевича. Его имя было у всех на устах, ему приписывалась некая чудодейственная мощь, которая благополучно выведет Россию из предстоящего ей тяжелого испытания. И мы, будущие его сотрудники, вступая в состав его штаба с сознанием, что на его личности покоятся все упования России, были проникнуты благоговейным к нему уважением и были готовы употребить все свои силы, чтобы облегчить ему сверхчеловечески трудную его миссию.

30 июля я получил распоряжение явиться на Царскосельский вокзал для отправления в Ставку.

Время отправления поездов Штаба Верховного Главнокомандующего и место их назначения сохранялись в тайне, и на слабо освещенном перроне вокзала не было ни провожающих, ни публики.

О том, что местом расположения Ставки будут Барановичи, большинство чинов Штаба узнало лишь после того, как поезда отошли от Петербурга. Когда я приехал на вокзал, он был пуст и безмолвен. Отсутствие обычных на вокзале суеты и шума производило необычайное впечатление. У перрона стоял готовый к отходу так называемый второй поезд Штаба Верховного Главнокомандующего. У входа на этот перрон стоял комендант поезда, который направлял быстро входивших на перрон чинов штаба в отведенные им вагоны. Над всем царила какая-то торжественная строгость и сосредоточенность.

В полночь, без всяких сигналов и никем не провожаемый, поезд тихо отошел от пустого перрона и, ускоряя ход, двинулся в путь.

Так началась жизнь Ставки Верховного Главнокомандующего, которая до последнего дня пребывания на этом посту великого князя Николая Николаевича неизменно носила тот же характер молчаливо-строгой деловитости и проникновенной вдумчивости.

Штаб Верховного Главнокомандующего был размещен в нескольких поездах. В первом поезде находился великий князь Главнокомандующий, его брат великий князь Петр Николаевич, ближайшая их свита, — начальник штаба генерал Янушкевич, генерал-квартирмейстер генерал Ю.Н. Данилов с офицерами оперативного отделения своего управления, протопресвитер военного духовенства о. Георгий Шавельский и представители союзных армий при Верховном Главнокомандующем генералы: маркиз де ла Гиш и сэр Хембери Вильясе.

Во втором поезде находилось управление дежурного генерала во главе с генералом П.К. Кондзеровским, управление военных сообщений во главе с генералом И.А. Ронжиным, военно-морское управление во главе с контр-адмиралом Д.В. Ненюковым, в составе которого был великий князь Кирилл Владимирович, дипломатическая канцелярия во главе с Н. А. Базили, временно замещавшим не успевшего прибыть князя Кудашева, Гражданская канцелярия во главе с князем Оболенским и остальная часть управления генерал-квартирмейстера, не поместившаяся в первом поезде.

Эти два поезда, собственно, и составляли Штаб Верховного Главнокомандующего. В каждом из них был свой вагон-ресторан, и чинам штаба был обеспечен максимальный жизненный комфорт и удобства для работы, так как каждый помещался в своем отдельном купе.