Е. Литвинова - Жан Антуан Кондорсе (1743-1794). Его жизнь и научно – политическая деятельность

Характеристикой замечательной личности Кондорсе мы обязаны двум женщинам: жене друга нашего философа, академика Сюора, и госпоже Леспинас, прозванной Музой «Энциклопедии» за свою близость к философам своего времени. Обе они сходятся, как мы увидим, в том, что господствующей чертой характера Кондорсе была доброта.

Характер Кондорсе. – Г-жа Сюор о характере Кондорсе. – Портрет Кондорсе, набросанный г-жой Леспинас. – Отношение Кондорсе к Вольтеру и занятия литературой. – Мысли Кондорсе о дружбе. – Личность Тюрго и дружба с ним Кондорсе.

В воспоминаниях г-жи Сюор, жены академика, друга Кондорсе, мы находим следующее описание его личности: «Прелесть, какую я находила в его обществе, обусловливалась не изумительным разнообразием его идей, обнимавших одновременно физические и нравственные законы, – одним словом, все, что действует на разум и воображение… Нет, прелесть эта прежде всего лежала в его доброте, в доброте постоянной и неиссякаемой. Всегда забывая о себе для других, он, по-видимому, даже не замечал приносимых им жертв; его снисходительность ободряет каждого; охотно сознаешься ему во всех своих слабостях, и он жалеет вас, словно разделяя их. Его простота в обращении уничтожает всякую мысль о том, что вы находитесь в обществе одного из умнейших людей своего века. Не покидая высоты, на которой он сам находился, Кондорсе готов снизойти до интересов, волнующих заурядные умы. Спокойствие, с каким он обсуждает все, что его лично касается, стоит в поразительном контрасте с той живостью, с какой он относится к несчастиям своих друзей, и с готовностью поспешить к ним на помощь. Он хладнокровно переносит несправедливость, раз она касается его самого. Наоборот, малейшая обида, нанесенная его близким, вызывает в нем энергический отпор.» Сам ядовитый Гримм, которому Руссо так охотно приписывал разрыв свой с энциклопедистами и чьи сарказмы преследовали его до могилы, не находит для Кондорсе ничего кроме похвалы. «Это сильный ум, – пишет он, – склонный к философии; доброта блещет в его глазах, и вся наружность говорит о прекраснейших и самых мирных качествах души. Все друзья в один голос величают его „добрым Кондорсе“.»

В дальнейшем, излагая биографию Кондорсе, мы на каждом шагу будем находить подтверждения меткой и справедливой характеристики, сделанной госпожой Сюор. Эта сознательная доброта, как мы увидим, одинаково проявляется в его практической и теоретической деятельности. Г-жа Сюор говорит здесь об отношении Кондорсе к друзьям, но для полноты этой характеристики нам остается прибавить, что друзьями его в этом отношении были все люди без исключения.

В XVIII веке в обществе энциклопедистов было в большом ходу писать портреты своих знакомых; кто не владел кистью, тот прибегал к перу. Портрет Кондорсе был набросан мастерской рукой г-жи де Леспинас, как видно, по его собственной просьбе. Г-жа де Леспинас принадлежала к кругу лучших друзей Кондорсе, и ее мнение о нем важно для нас, потому что вряд ли кто-нибудь другой из его современников обладал большей возможностью изучить его. «В лице Кондорсе, – пишет г-жа Леспинас, – бросается в глаза преобладающее качество его души – доброта; его мягкие черты не отличаются живостью; он держит себя просто и несколько небрежно. Всякий, кто посмотрит на него мимоходом, скорее скажет: „Вот добрый человек“, чем: „Вот умный человек“. Но из этого, конечно, нельзя заключить, чтобы Кондорсе был тем, кого принято называть добряком. Природа одарила его великим умом, сильным талантом. Ум его обладает божественным свойством: он бесконечен и вездесущ. Свойства его души аналогичны его уму, они отличаются таким же разнообразием и такой же силой. Доброта его безгранична; это своего рода фонд, на который может рассчитывать каждый, в нем нуждающийся.

Он обладает всеми оттенками доброты и за каждый из них мог бы быть безумно любим теми, кто его знает. Он отличается такою чувствительностью, что несчастия и страдания друзей всегда ощущает, как собственные. Он любит много и любит многих. Каждый из его друзей не мог желать от него ничего большего и мог считать себя его единственным другом. Между тем люди, мало знающие Кондорсе, легко могут принять его за человека холодного. Никому никогда не говорит он: я вас люблю, – но не упускает ни одного случая доказать это на деле. Он не располагает вас ни к каким припадкам нежности и сердечным излияниям; вы не придете к нему, чтобы открыть свое сердце, но также вам никогда не придет в голову скрывать от него что бы то ни было. С ним каждый чувствует себя, как с самим собою.

Я сказала – ум его отличается величайшим разнообразием; из этого можно было бы заключить, что беседа его самая оживленная и разговор полон очарования. В действительности же оказывается, что он в обществе большей частью молчит и говорит только то, о чем его спрашивают, или то, что он считает необходимым сказать. Кондорсе – плохой собеседник уже потому, что всегда имеет вид человека рассеянного или во что-то погруженного. В то же время в высшей степени странно, что от него ничто не ускользает; он замечает все до мельчайших подробностей, умеет подметить все смешное и передать это с такой тонкостью, с таким беспощадным остроумием, которое опять представляет резкий контраст с его необыкновенной снисходительностью к людям.

Работая по десяти часов в день, Кондорсе имеет вид человека незанятого; он как будто теряет время и готов отдать его первому встречному; как философ отличается изумительной деятельностью, а вид у него спокойный, как у человека, которому все трын-трава. Он никогда не жалуется на то, что люди отнимают у него время, и его дверь всегда открыта для всех и каждого. Кондорсе совершенно отказался от светской жизни и предпочитает видеться с теми, кому он нужен. Он всем готов пожертвовать для других и дорожит только своими привязанностями. Он любит театр, но никогда не посещает его, чтобы иметь возможность отдавать короткие досуги своим друзьям. Кондорсе скуп на ласки, хотя иногда и у него являются припадки нежности – не из одной любезности обнимает и целует он своего друга после долгой разлуки.

Эта безмятежная душа, не выходящая обыкновенно из состояния равновесия, становится страстной и пламенной, когда речь идет о защите угнетенных или о защите свободы; в последних случаях он страдает, действует, говорит, пишет со всей энергией самого пылкого человека.

Я не знаю, свойственно ли Кондорсе чувство тщеславия, которому так сильно подвержены мы все; могу только сказать, что мне никогда и ни в каких случаях не удалось подметить в нем ни малейшего проявления этого чувства».