Вадим Эрлихман - Робин Гуд

Боуэр пишет: «Тогда восстал знаменитый разбойник Робин Гуд, вместе с Маленьким Джоном и другими его сообщниками из числа людей, лишенных собственности. Глупая чернь до сих пор прославляет его в своих трагедиях и комедиях и любит песни о нем, исполняемые странствующими певцами и менестрелями, более всех других баллад»[8]. Хронист относится к Робину не слишком одобрительно, называя его латинским словом sicarius (убийца), но не может скрыть восхищения его храбростью — например, в эпизоде, где разбойник, застигнутый людьми шерифа во время молитвы Пресвятой Деве, не убежал, а смело вступил в бой и одержал победу в награду за свое благочестие.

Если Боуэр еще помнил об английском происхождении Робина, то позже многие считали его чисто шотландским героем. К ним примкнула и Марина Цветаева, которая в своих переводах баллад упорно называла героя шотландцем:

Самым известным шотландским историком, упоминавшим Робина в своих трудах, был Джон Мейджор (Мейр), автор завершенной в 1521 году латинской «Истории Великой Британии». В этом объемистом сочинении сказано: «В то время, как я полагаю, жили знаменитые разбойники, англичанин Роберт Гуд (Robertus Hudus) и Маленький Джон, которые подстерегали в лесной чаще путников, но отбирали добро только у тех, кто был богат. Они не лишали жизни никого, кроме тех, кто нападал на них или чересчур упорствовал в защите своей собственности. За Роберта стояла сотня его стрелков, все могучие бойцы, с коими в бою не могли справиться четыре сотни опытных воинов. Деяния этого Роберта прославлены во всей Британии. Он не позволял творить несправедливости в отношении женщин или грабить бедняков, а, напротив, оделял их тем, что отбирал у аббатов. Разбойные дела этого человека достойны осуждения, но из всех разбойников он был самым гуманным и благородным»[9]. Историк первым упомянул о всем известной привычке Робин Гуда раздавать бедным добро богачей. Он же впервые отнес деятельность Робина к временам короля Ричарда Львиное Сердце, вдохновив своего земляка Вальтера Скотта сделать то же в романе «Айвенго». Но и во времена Мейджора, и позже большинство англичан считали благородного разбойника современником трех Эдуардов, жившим в XIII или XIV веке.

В Англии между тем баллады о Робин Гуде становились все популярнее, тесня романы о рыцарях Круглого Стола. В позднем средневековье их пели на ярмарках, в тавернах и дворянских усадьбах странствующие артисты — менестрели (minstrels), шуты (histriones) и жонглеры (jesters). Пели под аккомпанемент лиры или крута, примитивного подобия скрипки; при этом музыка, а иногда и слова могли сильно меняться. Чтобы угодить слушателям, певцы могли добавлять в балладу забористые народные выражения или не вполне приличные остроты; уже знакомый нам Джон Ленгленд осуждал «Робина-сквернослова с его грубой речью». Правда, этим чаще грешили не профессиональные артисты, а сельские самоучки, которые запоминали несколько баллад и исполняли их на свадьбах и других праздниках.

Итак, исполнители песен о Робин Гуде известны, но кто их сочинял? Ученые спорят об этом до сих пор, причем каждый из немногочисленных робиноведов имеет свою точку зрения. Джеймс Холт считал, что сочинителями — а соответственно и первыми слушателями — баллад были дворяне, а Томас Олгрен приписывал эту роль представителям среднего класса, особенно купцам. Морис Кин в своей книге «Разбойники средневековых легенд» (1977) предположил, что баллады сочиняли профессиональные менестрели, знакомые с рыцарскими романами и даже античными мифами. Самый известный из современных экспертов по Робин Гуду, профессор Кардиффского университета Стивен Найт, напротив, утверждал, что баллады сочинялись и слушались йоменами — теми самыми состоятельными крестьянами, что считали Робина за своего. И эта версия на сегодняшний день выглядит самой убедительной. Ведь Робин в балладах не только зовется «славным йоменом», но и выражает вкусы, идеи, представления именно этого сословия.

Чтобы понять, когда и в какой среде возникли баллады о Робин Гуде, нужно знать, какой в то время была Англия, и прежде всего Англия Северная, во многом отличавшаяся от Южной. В XIII веке четыре графства древней Нортумбрии — Йоркшир, Ланкашир, Камберленд и Нортумберленд — занимали треть Английского королевства, но там жила лишь десятая часть населения страны, и все вместе они платили меньше налогов, чем маленький, но богатый Норфолк. Север, к которому часто причислялись и лежавшие южнее Ноттингемшир и Дербишир, был сплошь покрыт дикими лесами, горами и пустошами. Местные жители, привыкшие к нелегкой борьбе с природой, отличались упрямым вольнолюбием. Если на юге большинство крестьян уже в англосаксонскую эпоху оказались закрепощенными, то на севере они сохраняли свободу — во многом благодаря скандинавским викингам, владевшим этой областью в X–XI веках и одарившим местное население изрядной примесью рослых блондинов. Именно северяне дольше всех сопротивлялись нормандскому завоеванию, что заставило короля Вильгельма в 1068 году дотла разорить Йоркшир. Нормандцы поделили северные земли между собой, построили здесь свои замки, но так и не смогли привить аборигенам дух покорности.

В романах и фильмах о Робин Гуде жизнь английских крестьян того времени часто видится совершенно беспросветной. Михаил Гершензон в повести «Робин Гуд» приводит документ, перечисляющий обязанности Робинова товарища Маленького Джона в бытность его вилланом, то есть крепостным: «Джон Литтль держит одну виргату земли от Рамзейского монастыря. Он платит за это в три срока. И еще на подмогу шерифу — четыре с половиной пенни; при объезде шерифа — два пенни сельдяных денег. И еще вилланскую подать, плату за выпас свиней, сбор на починку мостов, погайдовый сбор, меркет, гериет и герзум… Каждую неделю, от праздника святого Михаила до первого августа, Джон Литтль должен работать в течение трех дней ту работу, какая будет ему приказана»[10]. Автор лишь слегка изменил подлинный документ XIII века, но он написан на юге Англии, где большая часть крестьян была вилланами и отрабатывала барщину. На севере же большинство крестьян составляли фригольдеры, свободные держатели земли. Они платили владельцу манора, феодального поместья, относительно небольшой оброк, а государству — налоги, включая упомянутую «подмогу» шерифу. Фригольдеры не подчинялись суду феодала, и им, в отличие от вилланов, разрешалось ношение оружия.