Петр Спирихин - Пустозерск моего детства

Кухню, как правило, во всех домах делали большой, а в некоторых она вообще являлась основной их частью, так как одновременно служила и столовой, и спальней, и мастерской. Поэтому вдоль двух смежных стен ставили углом в качестве основной кухонной мебели достаточно большие и прочные скамейки — лавки. Тут же помещали обеденный стол, а над ним, на стенку или божницу, крепили иконы. Перед завтраком, обедом или ужином прежде, чем сесть за стол, глядя на иконы, крестились и молились. Одновременное присутствие за столом всех членов семьи было строго обязательным, даже мы, дети, не имевшие никаких часов, к столу никогда не опаздывали, кроме особых случаев.

Родители постоянно уцеляли внимание нашему поведению за столом. От нас требовали строгого выполнения необходимых правил: не жадничать, не выбирать из общего блюда для себя лучшие кусочки, не мешать есть остальным, не пачкать стол и уж, конечно, за столом не капризничать. Здесь прекрасно играла свою роль поговорка: "Губа толще — брюхо тоньше". Всегда подчеркивалось и воспитывалось уважительное отношение к хлебу. Никогда не забуду, как бабушка, мать отца, подбирала на столе каждую крошку, называя хлеб божьим даром. Это бабушкино благоговение перед хлебом, дополненное Ленинградской блокадой, навсегда оставило след в моем сознании.

По установившимся правилам младшие члены семьи, дети, садились на скамейки, залезая за стол. Глава семьи — отец или дед, садился с краю, поэтому никто не мог выйти из-за стола раньше окончания трапезы. Стул хозяйки обычно находился у свободной стороны стола, так как ей приходилось вставать, чтобы подать на стол очередное блюдо. Во время чаепития кипящий самовар ставился на обеденный стол, и хозяйка сама наливала чай всем по порядку, начиная с главы семьи. Утром к чаю по возможности подавали горячие шаньги.

Ели обычно из одной общей посудины — большой миски, тарелки или ладки. Первым, как правило, начинал кушание глава семьи. Таким образом подчеркивалось его значение как хозяина и главного кормильца, а в детях воспитывалось уважение к родителям. Почетное место и роль за столом ко многому обязывали и самого родителя.

Поскольку кухне приходилось исполнять и роль спальни, то в ней справа или слева от входной двери ставили широкую кровать либо топчан, где спали старики или другие члены семьи. Кроме того, высоко над кроватью располагались полати для младших членов семьи. Зимой там всегда было тепло.

Как я уже сказал, кухня служила и мастерской. Здесь вязали, ремонтировали, готовили к постановке сети, пряли нитки из конопли и льна, направляли мелкий рабочий инвентарь — топоры, лопаты, ремонтировали обувь и т. д. — все, что требовалось в многотрудной сельской жизни.

Самая главная роль в кухне отводилась русской печи. В ней пекли хлеб, булки, шаньги, пирожки (хлебопекарни в селе не было), варили кашу, суп — шти и уху, жарили рыбу, парили молоко, грели воду для запаривания корма скоту и на стирку. Печь обогревала избу, сушила мокрую одежду, рукавицы, валенки, чулки и т. д. Но на этом круг ее "обязанностей" не замыкался. Русская печь служила обитателям дома еще и Лекарем: на ней всегда можно было согреться после мороза, погреть ноги, избавиться от легкой простуды, насморка и кашля.

Рамы в кухне делали с порожками для сбора воды, так как в сильные морозы зимой окна обмерзали, покрывались льдом даже средние и верхние полосы.

Раз в год, обычно на Пасху, в кухне производили генеральную уборку: мыли потолок, стены, отмывали и соскабливали всю грязь и копоть, накопившиеся за зиму. Пол мыли еженедельно, а то и чаще, а некрашеный обязательно шоркали и мыли с песком.

Комнаты, или, как их у нас называли горницы, были не во всех домах, некоторые дома состояли только из жилой избы и сеней. Обставляли горницы скромно, хотя от кухни они, конечно, отличались. Вместо скамеек в них стояли стулья, кое-где даже "венские". Потолки и полы покрашены, стены в некоторых случаях оклеены обоями или газетами, — штукатурка в пустозерских домах не водилась. На стенах у многих висели зеркала, фотокарточки в рамках под стеклами, в переднем углу иконы, более дорогие, чем в кухне. Почти все хозяева имели в комнатах комоды для хранения белья или сундуки и простые шкафы, где красовалась чайная и столовая посуда получше — ее подавали гостям. Некоторые зажиточные семьи держали шкафы и для верхней одежды. Принадлежностью горницы были деревянные или металлические кровати, а иногда жесткие диваны. Однако в больших семьях на всех кроватей не хватало, и некоторые члены семьи спали на полу. В качестве постелей использовались перовые перины, оленья шкуры. Простыни и пододеяльники встречались редко, а вот одеяла из овечьих шкур присутствовали в повседневном обиходе.

Осенью и зимой в темное время пустозерцы пользовались керосиновыми лампами, преимущественно пяти- и семилинейными. В целях экономии керосина брали и маленькие — трехлинейные. Света они давали мало. В редких случаях, например, при приеме гостей, зажигали и десятилинейные, но это считалось роскошью. Богатые семьи покупали и более мощные лампы. А у нас в школе в классных комнатах применялись двадцати- и тридцатилинейные — "Молнии". Разумеется, в домах жгли и свечи, и даже сальницы, в которых горючим служило топленое говяжье сало, а фитилем — свернутая жгутиком тряпочка. Использовалась и лучина. Чтобы приготовить — нащипать ее, требовалось определенное мастерство.

Электричества в то время у нас ни в быту, ни тем более в производстве, не было. Но о том, что где-то оно есть, что электрические лампочки дают много света, мы знали. В ясные зимние вечера мы могли видеть яркий свет над лесозаводской биржей.

Во что обувались и одевались жители Городка? Они носили обувь и одежду как местную, кустарную, так и фабричную, еще до Октябрьской революции 1917 года привезенную купцами, скупавшими здесь рыбу и пушнину. Поэтому мужские и женские ботинки, боты и гамаши, сапоги и шикарные, фетровые с кожей, бурки уживались с деревенскими валенками. В ежедневном обиходе преобладала обувь местного производства: ступни, сшитые из кожи, бахилы — своешитые сапоги до колена или чуть повыше, бродни — бродовые сапоги. Ну а мы, ребята, обычно все лето, а кое-кто от снега до снега, ходили босиком, никакой обуви не носили.

Очень простой была и наша одежда. Рубашки, брюки шили местные портнихи. Фабричные костюмы имелись у немногих, хотя после гражданской войны и с введением НЭПа производство в стране оживилось, и поток промтоваров через Архангельский губсоюз в адрес Пустозерского волостного кооператива "Рыбак" увеличился. Несмотря на доступность цен для жителей села среднего достатка, фабричные обувь и одежда употреблялись только на выход: в праздники или в гости.