Григорий Негода - Беспощадный

Невольно прибавляю шаг. Не до прогулок сейчас в Севастополе. Выписав пропуск, прохожу в штаб флота. Начальник штаба контр-адмирал И. Д. Елисеев так же, как полчаса назад Владимирский, пытливо расспрашивает о походе, о действиях экипажа в бою, тактике противника. Отдельные подробности просит повторить, и в это время карандаш в его пальцах быстро бегает по бумаге.

- Это очень-очень важно. Нужно, чтобы все наши командиры знали.

По его настоянию черчу на листе схему маневрирования корабля при постановке дымовой завесы и во время поединка с вражеской батареей.

- Хорошо вы придумали - отвлечь огонь на себя. Посоветую так поступать и другим кораблям конвоев. - На усталом лице начальника штаба появляется улыбка: - Вот по таким крупинкам и собирается боевой опыт. Очень прошу вас: больше подмечайте в бою, на каждую мелочь обращайте внимание.

То же слышу и в отделе коммуникаций, где капитан 2 ранга Нестеров буквально "выжимает" из меня все, что было связано в походе с конвоированием транспортов. Только после этого он говорит мне:

- Вам предстоит новая работа, товарищ капитан-лейтенант. Еще три транспорта вы проведете в Одессу. Они везут важнейший груз и должны прибыть к месту назначения не позже ноль-ноль первого сентября. Метеослужба предсказывает шторм. Это вам на руку: немцы и не подумают, что кто-нибудь осмелится выйти в море в такую погоду.

Покончив с делами в штабе, вновь шагаю по городу. Захотелось заглянуть к себе на квартиру. Дом наш пока цел. Отпираю дверь. Семья моя эвакуировалась из Севастополя, в квартире пусто, сиротливо. Пол, мебель покрылись пылью. И хоть все стоит на своих местах, комнаты кажутся чужими. Внимательно всматриваюсь в портрет на стене. Это мы с женой сфотографировались в Ленинграде, когда я только что окончил училище. Какие молодые безмятежные лица! Шура выглядит совсем девочкой. Где она сейчас с нашими птенцами? Сколько забот свалилось на ее плечи...

Оглядываю шкафы, набитые книгами. Мы оба любили читать, старательно собирали свою библиотеку. Когда теперь снова доведется порыться в книгах? На глаза попадает альбом с фотокарточками. Перелистываю его. Вот наша последняя семейная фотография. Мальчишки удивленно уставились в аппарат, забавные, смешные. Посчастливится ли увидеться с ними? Завертываю альбом в газету. Возьму его с собой на корабль. Пусть хоть фотографии близких будут всегда со мной. На диване лежат игрушки - плюшевые мишки, ярко раскрашенные кубики, автомашины. Будто только сейчас играли с ними сыновья...

Тоскливо стало на душе, подошел к окну. Отсюда видна вся Южная бухта. Пестрые от камуфляжа, сливаются с берегом крейсеры и линкор. У Морского завода ремонтируются изувеченные в боях корабли. Вижу и "Беспощадный", ошвартованный кормой к стенке Минной пристани. Струнами натянулись тросы, словно корабль изо всех сил рвется в море.

Неудержимо повлекло туда, к боевым друзьям. Теперь они - моя семья.

И сразу вспомнились все разговоры, которые мне пришлось вести сегодня. Думать, учиться велят мне начальники. Этого не они - сама жизнь требует. И, возвращаясь на корабль, я собираюсь всех усадить за учебу. Но оказывается, эта учеба уже идет. Куда ни заглянешь на корабле - всюду учатся.

В кубрике собрал своих подчиненных воентехник 2 ранга Яков Степанович Козинец, командир электромеханической боевой части. Он подводит итоги работы в походе. У меня нет никаких претензий к машинистам. А Козинец хвалит их скупо, больше нажимает на недостатки. Упрекает главного старшину Николая Землянухина в том, что мало занимался с аварийными партиями, не снабдил их достаточным количеством материала. А разве можно мириться с этим, когда корабль в беспрерывных боях и каждую минуту нависает угроза повреждения корпуса и механизмов?

Главный старшина Чуприков тоже выслушивает не совсем приятное. Случалось, его котельная группа при переменах хода не справлялась с регулированием горения, и тогда из трубы вырывалась густая шапка дыма, демаскируя корабль. Вывод: упорнее надо учиться.

- Перенимайте опыт командира второго котельного отделения старшины второй статьи Тугая. Он так обучил своих подчиненных, что те за весь поход не допустили и облачка дыма.

Козинец оценивает действия каждого моряка своего подразделения. Он призывает настойчивее учиться, больше тренироваться. Этот призыв в его устах приобретает особую убедительность. Козинец не кончал военно-морского инженерного училища. Он вырос из рядовых матросов до командира боевой части. Самостоятельно овладел всей премудростью сложнейшей корабельной техники. А сейчас один из лучших инженер-механиков на флоте. Хозяйство у него большое, чуть не круглыми сутками трудится наш механик. И все-таки находит время для учебы. Загляните к нему в каюту. На полках техническая литература, чертежи.

Постоянно думает Козинец, как сделать, чтобы механизмы работали еще лучше, еще надежнее, а люди стали подлинными мастерами своего дела.

Взыскательно оценивают уроки похода артиллеристы, моряки штурманской боевой части, торпедисты, боцманы. Люди сознают, что от этого зависит успех будущих боев. Выяснилось, что не все в опасную минуту держались уверенно. Молодой торпедист Сутырин во время налета вражеской авиации спрятался под торпедный аппарат. Случай из ряда вон выходящий. Но, вдумчиво взвесив его, приходим к выводу: дело не только в том, что у парня мужества не хватило, но и в том, что этот человек выпал из поля зрения командиров. По существу, у него не оказалось в бою никаких обязанностей. Если бы ему, допустим, поручили вести наблюдение или винтовку выдали, чтобы стрелял по самолетам, глядишь, матрос по-другому бы вел себя.

Как добиться, чтобы каждый моряк сражался храбро и умело, не знал страха и растерянности в бою? Об этом всем нам нужно думать. После подведения итогов похода по боевым частям комиссар корабля созвал агитаторов. Их много у нас. Они еле разместились в офицерской кают-компании. Бут в последнее время уделяет агитаторам особое внимание. Мы же почти не бываем в базе. А в походе людей редко удается собрать вместе. Агитаторы ведут работу непосредственно на боевых постах. Влияют они на людей не столько словом, сколько личным примером.

- Отлично знай свое дело, будь храбр и находчив в бою, чтобы все твое поведение служило для товарищей образцом, - говорит агитаторам Бут.

К словам нашего комиссара прислушиваются все. Матросы успели убедиться в его отваге и самообладании. В решающие минуты комиссар оказывается там, где всего опаснее, - спокойный, уверенный. Одно его слово, приводит в себя самых неуравновешенных. Всюду он оказывается необходимым.

Корабль Тимофей Тимофеевич знает не хуже опытнейших офицеров, но еще лучше знает людей. Простой, веселый, общительный, комиссар умеет затронуть сердце каждого. И моряки искренне любят его.