Луиза Гладышева - Кавалер ордена Улыбки

— Почему раны мягких тканей заживают сравнительно легко и в то же время простой перелом кости может сделать человека инвалидом до конца его дней?

— Может ли кость заживать как рана и, подобно коже, мышцам, регенерировать, т. е. восстанавливать утраченные свойства: пластичность, рост?

— Чем заменить тяжелую гипсовую повязку? Как намертво закрепить совмещенные отломки, не нарушая кровообращения, не повреждая мышечную ткань?

Он сам ставил перед собой вопросы и сам должен был отвечать. Трудно назвать день и час, когда прорастет зерно дремлющей мысля. А может, мысль вовсе и не дремала, а медленно вызревала в познании и опыте жизни?. Сначала на лекциях в студенческой аудитории, над учебниками и трудами ученых, а затем у постели больного, в маленькой операционной сельской больницы, куда был направлен молодой доктор Илизаров с дипломом Крымского медицинского института.

И был труд ума и труд души в поисках ответов на вопросы.

…Шел последний год войны, и молодых специалистов направляли на работу не на фронт, а в тыл. Они рвались на запад.

— Вы думаете в тылу легче? — сердито выговаривал старый профессор обступившим его выпускникам. — Вы даже не понимаете, как вы там необходимы. И вы будете единственными. Единственными, подчеркиваю, докторами на всю округу. Готовьтесь преодолевать трудности.

Кого из них учить преодолевать трудности?! Разве мало хлебнули они лиха вместе? Вывезли институт из-под огня, учились и работали в госпиталях. Может быть, Илизарова учить, который тянул еще мать и младших сестер и брата, у которого из теплой одежды один ватник — в институт, в госпиталь, на разгрузку вагонов.

В этом ватнике и приехал Гавриил Абрамович в Зауралье. От областного центра — маленького, почти сплошь деревянного городка — лежал путь дальше на юг, к началу казахских степей.

— Ох и холодно будет тебе, паря, зимовать, — сочувственно встретил приехавшего доктора председатель сельсовета. — Обличьем-то вроде горец, кавказец… — И, не дожидаясь ответа, продолжал: — Полушубок, шапку теплую тебе справим, а ты лечи, лечи. Болеть людям некогда — война, а лечить надо. — Помолчал, снова заговорил: — Войне-то скоро конец, изждались все, изработались. А для тебя, Гаврила… Как по батюшке-то? Абрамыч? Так вот, Гаврила Абрамыч, для тебя война не кончится, нет. Я так понимаю: с болезнями ты воевать поставлен. Лечи, значит.

И он стал лечить. От всех болезней подряд. Детей и взрослых. Каждую свободную минуту — в учебники и пособия, привезенные с собой, в книги великих мыслителей, естествоиспытателей, физиологов, медиков, в немногие книги, которые удалось раздобыть в Кургане. С ними хорошо короталось время в томительные зимние ночные дежурства, когда жарко натоплены печи в палатах, спят больные и никто не зовет на помощь торопливым стуком в разукрашенное морозом окно.

Как хорошо ему разговаривать с книгами!

«Если вы уже научились иметь убеждения и если вы уже имеете убеждения, что деятельность ваша будет полезна, — тогда, никого не спрашиваясь, верьте себе, и труды ваши будут именно тем, чем вы хотите, чтобы они были. Если нет, то ни советы, ни одобрение не помогут. Дело без внутреннего убеждения, выработанного наукой самосознания, все равно что дерево без корня. Оно годится на дрова, но расти не будет».

Так призывал «мыслить у постели больного» великий Пирогов.

Странным образом свяжет их в дальнейшем жизнь. Отец русской хирургии, врач № 1, живший в прошлом веке, станет для начинающего доктора наставником.

Ученик, благодарный учителю за науку, разрушит гипсовую повязку, предложенную им и служившую честно медицине сотню лет как единственное спасательное средство при переломах. Но, разрушив старое, предложит новое. А предложив, будет бороться за осуществление идеи настойчиво и убежденно, как призывал тот же учитель.

Гениальное нередко оказывается удивительно простым. И до Ньютона падали яблоки с деревьев, и падение их видели ученые. Но оставляли без внимания, не пытаясь объяснить, почему яблоки падают не в сторону, а прямо вниз к земле. И только Ньютон доказал, что движение падающего яблока, как и всех тел в природе, подчиняется закону всемирного тяготения. А кажется так просто: падает яблоко…

Аппарат Илизарова… Тоже просто, но никто же до этого не додумался раньше! Схематично первый аппарат выглядел так: металлические кольца-дуги, соединенные стержнями с перекрещивающимися в центре стальными спицами. Спицы «прошивают» отломки сломанной кости выше и ниже перелома, намертво закрепляя их в аппарате — вот в чем секрет.

Аппараты и различные приспособления были и до Илизарова. Но лишь его конструкция дала то, что не могли дать никакие другие до него. А именно:

— полное сопоставление отломков;

— высокую прочность фиксации;

— максимальное кровоснабжение поврежденной кости и конечности;

— сохранение опорной и двигательной функции поврежденной конечности, а также возможность больному ходить и обслуживать себя с первых дней лечения.

Это и стало ключом к тому открытию, которое произвело революцию в отечественной и мировой ортопедии и травматологии: открывались неизвестные закономерности сращивания костей и костеобразования. То, что всегда считалось невозможным, вдруг становилось возможным.

Сегодня мы говорим об открытии курганского ученого, как о системе методов чрескостного компрессионно-дистракционного остеосинтеза.

От аппарата-«прародителя», предложенного тридцать лет назад, остался только общий принцип.

Гавриил Абрамович для образности сравнивает свое изобретение с детским конструктором — есть такие замечательные игры для ребят. Лежат в коробке разные железки, крепления, угольнички, колесики. Хочешь — машину из них собери, хочешь — самолет или пароход. Можешь даже собственной конструкции соорудить что-нибудь необыкновенное.

В аппарате доктора Илизарова около тридцати различных деталей — кольца, стержни, гайки, угольники, короткие и длинные пластинки с дырочками, называемые флажками.

При хорошей фантазии из детского конструктора можно собрать множество различных интересных игрушек. Так и с аппаратом Илизарова. Вроде бы те же самые детали, а модификации и назначение аппаратов разные в зависимости от характера заболевания.

Фантазеры в Кургане действительно великие: придумали больше четырехсот методик и, наверное, еще придумают. Потому что ученые — медики и врачи — не перестают думать о том, как помочь больному человеку преодолеть недуг.

В последний сентябрьский день 1968 года почти все центральные газеты обошло информационное сообщение ТАСС о необычной защите диссертации на звание кандидата медицинских наук, состоявшейся в Пермском медицинском институте. Члены Ученого совета двадцатью восемью голосами из тридцати проголосовали за то, чтобы присвоить диссертанту сразу ученую степень доктора медицинских наук. Им был хирург из Кургана, руководитель недавно созданной лаборатории Гавриил Абрамович Илизаров.