Георгий Пшеняник - Долетим до Одера

В воздухе уже пахло военной грозой. Из разведывательных данных стало известно, что еще ранней весной гитлеровцы по ту сторону границы приступили к строительству полевых аэродромов, начали прокладывать в нашем направлении железнодорожные ветки и грунтовые дороги. Участились нарушения границы фашистскими самолетами.

Да, гитлеровцы лихорадочно готовились к войне с Советским Союзом. Было ясно: столкновения с Германией не избежать. И весной 1941 года развернулись работы по расширению и реконструкции взлетно-посадочных полос на аэродромах, предназначенных для базирования частей, вооруженных новыми скоростными самолетами. Один из них находился недалеко от нашего аэродрома, и на командира полка была возложена обязанность следить за ходом его строительства. Ему неоднократно приходилось летать на этот аэродром.

Обстановка требовала резкого повышения боевой готовности, боеспособности авиационных частей. Одним из важных мероприятий в этой области явилась тактическая подготовка летчиков в условиях, максимально приближенных к реальной, боевой ситуации.

В конце мая наш полк по плану командующего ВВС округа был подвергнут инспекторской проверке. И надо же случиться - именно во время проверки произошли две вынужденные посадки самолетов с убранными шасси вне аэродрома. Летчики потеряли ориентировку днем в довольно простых метеорологических условиях.

В полк вскоре прилетели командующий Киевским Особым военным округом генерал-полковник М. П. Кирпонос, командующий ВВС округа генерал-лейтенант авиации Е. С. Птухин. Они внимательно ознакомились с состоянием боевой подготовки полка, побеседовали с летчиками и техниками. На состоявшемся затем служебном совещании о ходе боевой и политической подготовки доложил командир полка майор Булгаков. Итог совещанию подвел командующий округом. Он обратил внимание на ряд серьезных недочетов в нашей работе, упрекнул командира - и надо признать, справедливо - в излишней осторожности в организации тактической подготовки летчиков.

А через два дня в полк прибыл новый командир - майор Андрей Гаврилович Маркелов. Подтянутый и собранный, с орденом Красного Знамени на гимнастерке, он с первой минуты располагал к себе.

К вечеру того же дня Андрей Гаврилович пригласил руководящий состав полка в домик, где ему предстояло жить. На столе стоял горячий чай, обстановка была удивительно непринужденная - тон разговору задал хозяин.

- Родился я на Украине в семье рабочего в 1910 году, - рассказывал Андрей Гаврилович. - Отца лишился рано. И работать начал тоже рано. Зимой учился, летом зарабатывал на хлеб у кулаков - батрачил. В 1926 году окончил семилетку, тогда же вступил в комсомол. Через год пошел на производство, получил специальность электрика. Еще через два года отправился на службу в Красную Армию, а после демобилизации снова работал на одном из заводов Донбасса. Здесь стал членом партии. В 1931 году поступил в Одесскую школу пилотов и летную службу прошел от "А" до "Я". Два года назад был в командировке. Пришлось участвовать в боевых действиях...

Сказано было скромно. Лишь после войны ветераны полка узнали, что с сентября 1937 года по июль 1938-го Маркелов был в Китае: обучал китайских летчиков полетам на И-16, а потом в течение пяти месяцев сражался с японскими самураями.

Сообщил нам Андрей Гаврилович и о том, что на днях был принят генералом Птухиным, от которого и услышал приказ о своем назначении в наш полк.

Да, полк принимал опытный, заслуженный командир. Сам отличный летчик, Маркелов за несколько дней проверил технику пилотирования практически у всего летного состава, дал конкретные указания командирам эскадрилий о программе дальнейшего обучения пилотов.

А с границы продолжали поступать все более тревожные вести. В лесном массиве, в районе Гнивани, неподалеку от Винницы, находились лагеря 169-й стрелковой дивизии. Вблизи от них был построен летний городок для семей командного состава. В середине июня семьи эти были эвакуированы, а вскоре начался и вывод войск из лагерей. Ежедневно из Гнивани мимо нашего аэродрома двигались на запад колонны с артиллерией. Ночью движение усиливалось.

17 июня из штаба 44-й истребительной авиадивизии поступил приказ рассредоточить самолеты на аэродроме и замаскировать их. Командир полка решил провести эту операцию по боевой тревоге, предварительно наметив вокруг аэродрома места четырех стоянок для самолетов (по числу эскадрилий).

Вскоре в лагере завыла сирена. На ходу надевая походное обмундирование, противогазные сумки, прилаживая оружие, весь личный состав полка через несколько минут уже выстроился около боевых машин. И закипела работа: самолеты откатили на стоянки, в соседней роще нарубили веток с густой листвой и тщательно укрыли ими боевую технику. На ночь для охраны стоянок мы выделили дополнительные наряды караула, но на душе было неспокойно...

На аэродроме в эти же дни была построена просторная землянка для командного пункта полка. По всем правилам фортификации - потолок из бревен в два наката, сверху - толстый слой земли.

Штаб полка по запросу штаба дивизии составил отчет об уровне боевой подготовки летного состава. Из 64 боевых экипажей к действиям днем в простых метеоусловиях были подготовлены 32, днем в сложных метеорологических условиях - 19, ночью в простых метеоусловиях - 13 экипажей.

...Мысленно переворачиваю календарь памяти: последний мирный день - 21 июня, суббота. С утра в лагере оживление: летчики двух эскадрилий (тех, чья очередь по расписанию) готовятся к увольнению в город. Чистят френчи, обувь, подшивают свежие подворотнички, освежаются душистым одеколоном. Шутят, предвкушая отдых. И еще не знают, что в увольнение им сегодня и на долгие годы вперед пойти не суждено.

Днем командование полка дважды поднимает в воздух дежурные звенья на перехват немецких разведчиков в районе железнодорожной станции Жмеринка. Сведения о подобных нарушениях поступают в штаб и из других районов. Командир полка принимает решение - отменить массовое увольнение, отпустить лишь 3 - 4 человека от каждой эскадрильи для выполнения срочных поручений товарищей. Я тоже получил разрешение съездить в Винницу.

Вскоре Маркелову позвонил командир 44-й авиадивизии полковник В. М. Забалуев и сообщил, что в течение дня немецкие самолеты проникали в глубь нашей территории на 250 километров почти на всем протяжении границы. Он потребовал усилить бдительность, особенно в воскресенье, а всех воздушных разведчиков принуждать к посадке.

Запомнилась та предвоенная ночь: темнота, поражавшая своей неестественностью - казалось, что даже звезды светят не так ярко, как обычно, и мертвая тишина - настораживающая, рождающая беспокойные мысли...