Эдуард Дроздов - «Черный Ворон»

Командировка затягивалась. Там, в Иркутске, осталась молодая жена, скучал по ней Григорий, хотелось поскорее вернуться домой, в свое управление, встретиться с Роденковым, со своими друзьями. Но его не отпускали: от чахотки умер Ананьин, и Григория поставили на его место.

— Как только приедет замена — сразу отпущу, — заверял его Плоткин. — Хотя, ей-богу, не знаю, чего ты туда так рвешься, в свой уголовный розыск. Оставайся у нас, а? Смотри, какие дела раскручиваешь! Квартиру тебе дадим, жену сюда выпишешь...

Григорий отрицательно мотал головой.

Известие было тревожным: кто-то начал спаивать старателей, выманивать у них золото. Плоткин хмурился. Искали долго, наконец, один из золотоискателей признался: водку доставляют китайцы. Меняют на золотой песок, на самородки. Денег не берут.

С обыском пришли к фанзе китайца Ли Фунчи. Он тряс своей тощей косичкой, прижимал руки к груди, клялся, что никакой водки у него и в помине нет. Указывал на грядки, где росла помидорная рассада, лук, чеснок. Дескать, вот чем занимаюсь, огородничеством, тем и живу.

Ни в фанзе Ли, ни в дворовых постройках ничего не нашли. Пора было извиняться перед китайцем и уходить. Но что-то говорило Григорию, что есть здесь золото. Где же, где?! Григорий медленно ходил по двору, остановился у парничков с рассадой. Краем глаза заметил, как насторожился Ли. «Неужели здесь? Как же он достает его, не вредя растений? — думал Григорий. — А что, если второе дно? Что-то больно высоки в парничках грядки-то. Для рассады такого мощного слоя перегноя не требуется...»

Он подошел к одному из парников, откинул раму. Тут же возле него оказался Ли, схватил за руку, горячо заговорил что-то. Переводчик тут же перевел:

— Говорит, что нельзя открывать парники, рассада замерзнет. Мы разорим его. Он будет жаловаться самому большому начальнику.

— Ничего, не замерзнет, на дворе-то теплынь, — отозвался Григорий и стал осторожно отгребать землю от краев.

Из-под перегноя показались ручки из сыромятной кожи. Он взялся за них, потянул, и слой земли вместе с посаженной в него рассадой поднялся, обнаружилась яма, сплошь заставленная мешочками. Пять килограммов золота изъяли они у Ли Фунчи. Плоткин удивленно смотрел на Григория, поражался:

— У тебя что, в голове аппарат какой-то спрятан, что ли? Никогда бы не подумал, что китаец прячет металл по грядкам! Нет, Григорий, не отпущу я тебя!

Но отпустить все-таки пришлось: из управления НКВД приехал оперуполномоченный на место умершего Ананьина, привез приказ об окончании командировки Трояновского.

Дома Григория ждало неприятное известие: ушел из уголовного розыска в автодор Федор Герасимович Роденков.

— Как же так? — растерялся Григорий. — Такого человека — и отпустили...

Начальник уголовного розыска хмуро глянул на Трояновского.

— Здоровье у Федора стало... не очень... А что ты хочешь? Ранение еще в империалистическую, революция, гражданская война, потом двенадцать лет гонялся за разной дрянью. Постоянные перестрелки... Тут и железный не выдержит.

Он встал из-за стола, прошелся по кабинету, остановился напротив Трояновского, глянул ему прямо в глаза.

— Мне докладывали, что ты отличился в командировке. Молодец! Так и держи. Будь достоин своего учителя, Григорий!

Машина остановилась, конвоиры спрыгнули на землю, открыли дверку:

— Выходи!

Стрекочинский вышел из машины, глянул на зеленеющую траву, на деревья: «Все, погулял Мишка!» — подумал он, и в душе всколыхнулась волна протеста: жить! Жить!

Он шел впереди конвоиров, а глаза лихорадочно стреляли по сторонам, выискивали лазейку. Кусты становились все гуще. Мишка искоса глянул на конвоиров, те шли спокойно, переговаривались о чем-то своем, тянули только что скрученные цигарки. И он рванулся вперед, в густые, разросшиеся кусты.

— Стой!

Щелчок курка...

Мишка вжал голову в плечи, изменил направление, продолжал бежать. Пуля шлепнулась о ствол дерева. Сзади слышался топот сапог. Быстрее, быстрее... Стрекочинский напрягал все силы, петлял, как заяц, по кустам и слышал, что все больше и больше удаляется от преследователей.

«Все, теперь не догонят! Фиг вам, лягавые! Погуляет еще Мишка Стрекочинский!»

Это было ЧП. Объявили всесоюзный розыск, прочесали Иркутск, но поиск ничего не дал. Потом из Свердловска пришла весть: бандит Стрекочинский убит при попытке ограбления Государственного банка.

В кабинете старшего оперуполномоченного отдела по борьбе с бандитизмом при 4-м отделении милиции зазвонил телефон. Григорий Абрамович поднял трубку.

— Да...

Докладывал дежурный.

— Вас хочет видеть один человек.

— Пропустите.

Вскоре в дверь постучали, и через порог ступил высокий рабочий, одетый в синюю спецовку. Григорий Абрамович знал его, тот не раз помогал в раскрытии преступлений, был милиции добровольным помощником. Таких людей у Трояновского и его товарищей было немало, они постоянно опирались на свой актив, это сильно помогало работе.

— Что случилось, Захария?

— Вы дом на Второй железнодорожной знаете? Такой большой, пятистенный?

Трояновский кивнул. Ему ли не знать этот дом, ведь там жили родственники Стрекочинского! Не один раз после Мишкиного побега делали там обыски, устраивали засады. Но теперь-то Мишки нет! Так что же заметил их глазастый помощник?

— Я ведь рядом живу. А работаем мы, ассенизаторы, обычно по ночам, домой возвращаемся уже к рассвету. И вот я несколько раз из окна своей кухни видел, как мелькает возле собачьей конуры какая-то тень.

— Так собака же, наверное, и бродит!

— Да нет... Вчера вот собака была у меня в огороде, а тень я все равно заметил.

Трояновский задумался. Перед ним лежало дело, которое не терпело отлагательств: убийство красного командира возле рощи «Звездочка». Командир только что вернулся из Монголии и был убит выстрелом в печень из револьвера системы «Наган», исчезло его коричневое кожаное пальто и оружие. Раскрыть это дело требовалось в кратчайший срок, начальство наседало, а он все еще топтался на месте: не за что было зацепиться. Но и сигнал без внимания оставлять было нельзя. Трояновский вызвал своего помощника Александра Петрушина, попросил рабочего повторить свой рассказ. Потом обратился к Петрушину:

— Что думаешь, Саша?

— Однако, проверить не мешает...

— Значит, идем сегодня?

Петрушин согласно кивнул.

— Тогда так, — обращаясь к рабочему, проговорил Трояновский. — Надо бы как-то на ночь убрать собаку.