Андрей Жариков - Полигон смерти

Утонувшая в мягком кресле женщина лет сорока пяти, министр здравоохранения М.Д.Ковригина, дополнила властно:

— Вам известно, подполковник, что радиоактивное облако прошло над Абайским районом? Нам нужно срочно выяснить, не пострадало ли там местное население.

Она повернулась к Гурееву:

— Как это местечко называется?

— Райцентр Караул, — ответил Иван Николаевич. — Вылет сегодня же. Машины в помощь вам уже отправлены своим ходом. Это по прямой двести километров от полигона. Думаю, страшного там ничего нет.

— Как знать, товарищ полковник, — оборвала его Ковригина. — Поскольку сигналы есть, мы должны обследовать население и обезопасить местность.

Из этого разговора я уже понял, что от меня требуется, и, зная, что Гуреев детализировать не любит, вопросы не задавал. Не иначе как по рекомендации полковника Г. И. Крылова, ставшего одним из заместителей начальника пятого сектора, я получил это задание и надеялся, что он более подробно расскажет о предстоящей работе.

Не зная толком об ожидающих нас работе и условиях, я рекомендовал столичным медикам взять теплые куртки и запастись питанием хотя бы на два три дня. Г. И. Крылов внес некоторую ясность: над Абайским районом прошло радиоактивное облако. Есть предположение, что там повышенный уровень радиации. Нужно определить, каков он, взять пробы и обследовать население. Старшим группы по приказу начальника полигона назначили меня.

До отлета я успел получить командировочное удостоверение. Оно сохранилось у меня. На белом листе слева вверху штамп войсковой части и дата — 1 октября 1956 года. Затем:

«Выдано подполковнику Жарикову А. Д. в том, что он по заданию Министерства обороны командируется для медицинского обследования жителей района Караул.

Просьба к местным партийным и советским органам оказывать тов. Жарикову А. Д. содействие в выполнении возложенного на него задания«.

И — подпись начальника штаба. Документ скреплен гербовой печатью.

Это было первое в истории полигона медицинское обследование местных жителей. Позже последовали еще другие.

В оставшееся время я побывал у специалистов, знавших направление движения облака, чтобы справиться об уровне радиоактивности следа, но точных сведений о зараженности Абайского района у них не оказалось. Предполагалось, что она уже не слишком высока.

Дозиметристов мне не выделили. Я взял хорошо отрегулированные приборы ДП-2 и ДП-11. С их помощью можно было сравнительно правильно определить уровень зараженности местности, воды, растительности,

жилья, одежды, продовольствия. Однако точные замеры радиоактивности продуктов питания достигаются только лабораторным путем.

Мне было поручено доставить пробы зерна, овощей, самоварной накипи, воды, молока, мяса, шерсти овец.

Лаборанткам из Москвы я намекнул, чтобы взяли часть хлопот на себя — хотя бы закупили продовольствие, но они дружно увильнули от забот. Мало того что они не имели желания заниматься этим, но и сами нуждались в помощи. Ни одна из них не имела даже теплой кофты или плаща, хотя в Москве в то время было уже прохладнее, чем у нас. Они жаловались, что выехали из своего НИИ неожиданно, «по тревоге», и не смогли зайти домой. Пришлось доставать им ватные телогрейки, резиновые сапоги…

Я закупил более десяти килограммов сыра и полусухой колбасы. Ничего этого в казахских селениях не найти. Запасы продуктов пригодятся. Взял с собой на всякий случай охотничье ружье и сотню патронов. Как положено, был вооружен пистолетом ТТ.

Вылетели мы на грузовом самолете Ли-2. Через час с минутами благополучно приземлились на грунтовом аэродроме возле небольшого казахского села Караул. В нем не более двадцати старых деревянных домов. Лучшие из них заняты районными учреждениями. Остальные — убогие глинобитные строения, лишь некоторые покрыты шифером. На окраине строились какие-то двухэтажные дома из белого кирпича. Говорили, что они — для рабочих совхоза.

К вечеру прибыли три грузовых автомобиля, на них привезли с поля солому. Все, кому не досталось коек, соорудили себе постели на полу. В уголочке я расстелил плащ-палатку, как бывало на фронте.

Не теряя времени я отправился к первому секретарю райкома партии. По-русски он говорил хорошо. Никаких вопросов о радиоактивности или о нашем полигоне не задавал. Вообще, на удалении двухсот километров от полигона никакой опасности ни от ударной волны, ни от радиоактивных осадков не предполагалось. Разрушений во время водородного взрыва здесь не было. Хотя ударная волна дошла, как и до других населенных пунктов, удаленных на такое же расстояние, но сила ее уже иссякла.

Об истинной цели прибытия в район группы медиков я не сказал, да меня никто и не спросил об этом. Секретарь райкома пообещал выделить для врачебного приема населения единственную в райцентре школу недалеко от гостиницы. Небольшая местная лечебница была переполнена больными.

— У нас есть столовая, — поведал секретарь. — Работает продмаг, но там только хлеб и макароны. Снабжают нас плохо.

Столовая и буфет приводили в ужас. Грязь непролазная, мухи… Кроме гуляша с душком из конины и бледного чая ничего нет. Тарелки и стаканы моются в одной бочке, водопровода нет…

Москвичи наотрез отказались питаться в столовой. Хорошо, что хлеба в селении было много, и всегда свежего. Только удивительно: выращивает район пшеницу, а хлеб ржаной. Мука привозная. Своего мукомольного завода нет.

Наладили свою кухню. Солдаты варили в ведрах вермишелевый суп и рисовую кашу. А на следующий день я закупил для «исследования» барана, и мы были обеспечены свежим мясом. На закупку барашка по низкой заготовительной цене я получил разрешение лично от первого секретаря. Очень пригодились привезенные с собой сыр и колбаса.

Чтобы у врачей и солдат не было опасений в пригодности мяса, я в их присутствии проверил тушу барана дозиметром. Никакой радиоактивности. Однако замеряя в последующем шерсть некоторых овец в одной из отар, я обнаружил, что она порядком заражена. Но без тщательного анализа шерсти в лаборатории нельзя было заключить, что овцы посыпаны радиоактивной пылью. Могла воздействовать солнечная радиация: животные с весны до осенних холодов на пастбище. Для сравнения хорошо было бы проверить шерсть овец, пасущихся в совершенно чистом районе, но такой возможности не имелось.

Началось обследование населения. Местные власти с большим старанием направляли для врачебного осмотра жителей. Поток равномерный, никаких очередей. Люди шли охотно, семьями. Из дальних аулов мы подвозили их на своих машинах. Некоторые добирались на лошадях или верблюдах. Все без колебаний сдавали для анализа кровь, но не все соглашались раздеваться до пояса.