Александр Горфункель - Томмазо Кампанелла

Во второе, парижское издание «Реальной философии» Кампанелла включил написанный уже в Париже взамен уничтоженной римской цензурой «Монархии мессии» трактат «О царстве божьем». Речь идет о царстве божьем на земле, царстве равенства и справедливости. «Так как всеобщее счастье всего человеческого рода, желанное от века и проповеданное науками, не может не осуществиться, и все ненавистные бедствия не могут прекратиться иначе как в царстве божьем… и не может быть тщетным это всеобщее стремление, и не могут не исполниться писания пророков, — пишет Кампанелла в этом своем „политическом завещании“, — я желаю теперь сказать нечто о царстве божьем в утешение всем народам и ради согласия, надежды и утешения государей» (17, стр. 212). Только в этой всемирной монархии, в рамках которой осуществится утопия «Города Солнца», человечество достигнет мира, прекращения войн, расколов и ересей, освобождения от страха, голода и болезней.

Каким виделось Кампанелле это царство божье на земле, мы знаем из 14-й книги «Богословия». Прямо ссылаясь на «Город Солнца», Кампанелла перенес в этот последний вариант своей утопии все существенные черты коммунистической программы калабрийского заговора, начиная от общности имуществ и всеобщего труда и кончая организацией управления; единственное, от чего он здесь отказался, — это общность жен «в отношении ложа». Размышления об идеальном общественном устройстве соединяются здесь с программой всемирного объединения, с сенатом из правителей всех земель мира, «дабы не было войн и перековали мечи на орала» (87, стр. 59). И здесь обе стороны его социально-политической программы — коммунистическое переустройство общества и прекращение межнациональных и межгосударственных войн и раздоров — напрочно соединены.

Стареющий философ-политик не оставляет мысли об осуществлении этой программы. В 1637 г., посвящая кардиналу Ришелье новое парижское издание своей книги «О способности вещей к ощущению и о магии», Кампанелла писал: «И Город Солнца, который я изобразил, а тебе надлежит воздвигнуть, да воссияет вечным и немеркнущим светом» (91, стр. 64).

5 сентября 1638 г., в день, когда философу-изгнаннику исполнилось 70 лет, родился наследник французской короны. Кампанелле — астрологу и поэту — был заказан гороскоп на рождение царственного младенца. В стихотворной латинской «Эклоге на рождение дофина», опубликованной в январе 1638 г., за несколько месяцев до смерти автора, Кампанелла дал волю своим мечтам о наступлении золотого века. «Родился великий герой, и он воссоединит все народы в едином христианстве и воздвигнет храм мира», — провозглашал он в последнем порыве пророческого вдохновения. Образ будущего короля Франции приобрел — в который раз — знакомые черты правителя-философа:

Не придворный астролог и льстивый стихотворец — автор «Города Солнца» в сознании своей исторической миссии обращался к будущему коронованному властелину Франции.

так начинал он «Эклогу» и завершал ее видением своей осуществленной мечты:

Людовик XIV не осуществил возложенных на него калабрийским изгнанником надежд. Он не создал царства божьего на земле, не воздвиг Города Солнца. Его самого придворные панегиристы назвали «Король-Солнце». Восторжествовала макиавеллистская государственная необходимость абсолютной монархии.

Политическая программа Томмазо Кампанеллы обернулась утопией.

Итак, в эпоху подъема национальных государств политический мыслитель выступает с утопической программой наднациональной всемирной монархии, — с программой, реакционность и нереальность которой были очевидны уже в средние века.

В эпоху, когда государство успешно отстаивало свою независимость от церкви, идя по пути ограничения, а то и конфискации церковных имуществ, он разрабатывает идеал теократического правления, соединяющего государственную власть и священнослужение.

В эпоху укрепления абсолютизма в самых передовых странах Европы он отвергает идею государственной необходимости — идеологическое обоснование абсолютной монархии.

В эпоху, когда передовые умы отстаивают принципы веротерпимости, он проповедует объединение всех исповеданий в католическом христианстве.

В эпоху, когда кальвинистская реформация становится знаменем ранних буржуазных революций, он ведет ожесточенную борьбу против реформационных учений.

В эпоху первоначального накопления капитала и подъема нового класса — буржуазии он страстно обличает стремление к прибыли и жажду наживы, охватившие современников.

Мы оцениваем деятелей прошлого в зависимости от их отношения к прогрессивным устремлениям их эпохи; для XVI–XVII столетий зарождение и развитие капиталистических отношений представляло бесспорный прогресс по отношению к феодальному средневековью.

Но, выступая против капитализма со всеми его последствиями, Кампанелла ни в какой мере не выражал ностальгию феодальных баронов по безвозвратно прошедшим патриархальным временам их полного и невозмутимого владычества.

Социальная природа мировоззрения Томмазо Кампанеллы определяется его отношением к классовой противоречивости буржуазного прогресса. Зарождение и первые шаги нового общества сопровождались неисчислимыми бедствиями обездоленных народных масс, разорением и гибелью плативших за каждый шаг по пути капиталистического развития. Страдавшие и от развития капитализма, и от сохранявшихся форм жестокой феодальной эксплуатации, угнетенные низы города и деревни оказывались жертвами строя, воздвигавшегося на их костях.

Кампанелла не понимал неразрывности обеих сторон единого исторического процесса. Приветствуя достижения и плоды развития цивилизации, научно-технические результаты эпохи великих открытий, он отвергал ту погоню за золотом, которая попутным ветром надувала паруса Колумбовых каравелл. Он видел тягостные последствия революции цен для низших слоев современного общества; за воспетым гуманистами расцветом личности, освобожденной от пут средневековых сословных традиций, он разглядел звериный оскал своекорыстного себялюбия.