Владимир Высоцкий - Владимир Высоцкий: монологи со сцены

Я хочу рассказать вам маленькую историю, связанную с этой песней. К Валерию Золотухину, когда он уже закончил учиться и стал работать в театре, приехал его отец. В первый раз приехал в Москву. Надо вам сказать, что отец его — человек, который все прошел: огонь, воду, медные трубы… И прошел достойно — выжил!

Отец говорит: «Валера! Я тебя прошу, надо по магазинам пройти. Ты посмотри, что мне тут написали сестры!»

Валере неудобно сказать, что просто так ничего не купишь. Он говорит: «Отец, в магазинах много людей. Ты не успеешь за один день. Давай, дадим кому-нибудь задание. Ну, жены походят!»

А отец думал, что приехал в столицу, сказал: «Мне это, это и это!» — и ушел. Поэтому заупрямился, говорит: «Нет, пойдем! Видишь, как ты одет! Мне надо, чтобы…»

В общем, они пошли. Пошли и пришли в ГУМ. Людей полно. А отец Валеры был одет тепло. Уже весна была. Он еле-еле из ГУМа вырвался и спрашивает: «Что так много людей?» Валерий стал его успокаивать: «Ну ты же понимаешь, отец, не только ты приезжаешь, много людей!»

Вышли они из ГУМа, идут, разговаривают. И вдруг отец увидел магазин для иностранцев, который называется «Березка».

— Вот он! Идем!

Естественно, в этот магазин никто не ходит. Ничего не написано. Это сейчас стали писать, а тогда не было написано. Просто на входе сидел человек, который спросил у отца Валерия: «Гражданин! Какая у вас валюта?» Именно это натолкнуло меня на мысль написать песню «Поездка в город». Я не знаю, кем надо быть, чтобы спросить, какая валюта у Валеркиного отца. У него отродясь ничего не было, кроме рублей, да и то мелочью.

Валерка стоит у витрины, хохочет: «Отец, пойдем отсюда!»

Отец отвечает: «Да подожди ты, Валерий!» — и две тележки везет. Вы представляете, чем все это кончилось. Я просто не мог про это не написать песню.

Как вы предвосхищаете события?

Я не предвосхищаю. Я пишу о том, что, на мой взгляд, произойдет. События — это только повод для того, чтобы писать. Не позубоскалить, а скорее попечалиться, пусть даже в смешной форме. События — повод, чтобы поговорить про настроения свои. Я надеюсь, что и про ваши настроения тоже. Иначе бы я не приезжал петь к вам.

Сколько песен и стихов вы написали во Франции?

Пожалуй, ничего. И не из-за того, что там приходилось много ходить и болтаться. У меня было достаточно свободного времени, чтобы работать. Мне там не писалось. Наверное, нужно было, чтобы отлежалось. Но не только поэтому. Про Париж, например, я ничего не написал вообще. Не хотелось. Я не понимаю, как поэты ездят в творческие командировки. Приедет — бах! — цикл стихов. Не хочется писать стихи о том, что там увидел. Потому что не очень сильно понимаешь это. Надо долго прожить в стране, чтобы иметь право о ней написать. А наши поэты приезжают и отчитываются о поездке. О стриптизе пишут… Андрей вот пишет. Женя, когда приедет, обязательно напишет американские впечатления в стихах. Некоторые писатели сценарии пишут про Латинскую Америку. А Латинскую Америку и живущие люди там не могут понять — что там происходит. А он приедет туда, побудет полгода, снимая кино одновременно, — про них кино снимая, с нашими литовскими артистами, которые играют чилийцев… Я, честно говоря, этого не понимаю. Может быть, они могут, но я — никогда. Мне этим заниматься никогда не хотелось.

Вы один раз были в Париже?

Нет, не один раз.

Записывались ли вы на пластинки?

Да. К сожалению, они не выходят. Выйдут или нет — я не знаю. Лежат два больших диска, готовых к выпуску. Давно уже лежат. Я думаю, залежались. Лет шесть вместе лежат, один к одному, я думаю, уже и не расклеить. Они записаны под оркестр. На вкус и на цвет товарищей нет. Некоторым под оркестр нравится больше. И я многие вещи не представляю сейчас без оркестра. Например «Кони привередливые» были очень удачно оркестрованы. Я сейчас не могу исполнять эту песню в концертах. Но сколько людей — столько мнений. Я рад многим аккомпаниаторам. Если бы я не захотел так исполнять, я бы не стал.

Я записывал с ансамблем Гараняна на «Мелодии». Там музыканты прекрасные. Но, в отличие от записей во Франции, мне не давали права выбора. Я предпочел, чтобы мои тексты увидели свет, в музыкальную часть не влезать. Теперь я бы настоял, чтобы некоторые тексты были сделаны так, как они сделаны, а некоторые исполнены под гитару.

За какую футбольную или хоккейную команду вы болеете?

За хорошую. За ту, которая лучше. Я очень ценю труд спортсменов, много общался с ними, ездил на сборы. Это же в общем детская болезнь такая — болеть. Я даже написал такую песню:

А потом были такие строчки:

Я болел за разные команды, а потом пообщался со спортсменами из разных команд. После этого перестал выделять какую-либо одну команду. Но когда наши играют с кем-нибудь, я, безусловно, болею.

Как вы относитесь к творчеству Градского?

К сожалению, я мало знаком с его творчеством, поэтому воздержусь от оценки. А вы какого? — Если хорошего, так почему бы и нет? А я Градского только в одном из фильмов слышал. Мне показалось, что он очень музыкален и у него прессинг есть.

Как вы относитесь к движению «самодеятельная песня»?

Я движения этого не знаю. Это движения мимо меня, мимо моих окон. Я его не знаю на самом деле. К сожалению. Я серьезно вам говорю. Я не пытаюсь обидеть членов КСП. Вероятно, это интересно и хорошо. Больше всего я ценю в человеке творца. Самодеятельные авторы — они работают.

Однажды, правда, артист Ливанов спросил бывшего министра культуры: «А вы пойдете к самодеятельному гинекологу?» — Ответа он так и не получил. Самодеятельная песня — это неправильное название. Авторская песня — хорошо. А самодеятельная — не знаю. Но чтобы назвать песню авторской, нужно ого-го сколько соли съесть.

Есть ли ваши песни в спектакле «Мастер и Маргарита?»

Нет, в нем моих песен нет. Там вообще никаких песен особо нет.

Как вы относитесь к творчеству самодеятельных авторов, которые работают в другом ключе: Визбор, Ким, Егоров и другие?

Егорова я не знаю. К Визбору отношусь с симпатией. Очень люблю его песню о Сереге Санине.