Фердинанд Фингер - Русская любовь. Секс по-русски

Жене Риточке

Жена моя – какое счастье и какое горе,

Что встретил я тебя и так давно люблю.

Я не хочу, чтоб жизненное море

Нас разлучило на своем бегу.

Я не хочу, чтоб в счастье и несчастье

Дороги наши разлучила круговерть.

Я очень бы хотел, чтоб в одночасье

Обоих приняла нас Матерь Смерть.

Я так хочу, чтоб ни один из нас не мучился Судьбою,

Не доживал один оставшийся порог.

С небес отпущенный подарок – жизни наши —

По справедливости на небесах судил бы Бог.

Тебя люблю, всем сердцем понимая,

Что разлучить меня с тобой не смогут никогда,

Ни Матерь Смерть, ни суета мирская,

Что будем вместе мы навеки – навсегда.

И нашим двум судьбам, сплетенным здесь в любови,

В космической дали от суеты земной

Господь подарит там Покой и Волю,

Что на Земле так не хватало нам с тобой.

В неведомых аквамариновых глубинах океана,

Которые приснились мне давно во сне.

Среди кораллов раковина в одиночестве лежала,

Храня жемчужину бесценную в себе.

Когда-то мне цыганка нагадала,

Я должен в океан нырнуть за ней,

И если я со дна ее достану,

Моя жена подобна будет ей.

И я пришел на дальний берег океана,

Я должен был осуществить свою мечту,

Я помнил все, что мне цыганка нагадала,

Поклялся – без жемчужины отсюда не уйду.

Я прыгнул со скалы, борясь с волною пенной,

Поплыл в ту неизведанную глубину,

И без дыхания, в усилии последнем,

Достал со дна жемчужницу свою.

А в ней, как в колыбельке, там лежала ты,

В моей руке зажата бережливо, осторожно.

И жизнь мою без этой красоты,

Моя жемчужина, представить невозможно.

С жемчужиной сравнима светлая твоя душа.

Мой путь годами освещаешь теплым светом,

С тобою мыслить, жить так хорошо всегда,

Ты перламутром выстилаешь жизнь мою при этом.

Жене Риточке

Я открываю дверь – и что же вижу я?

Моя подруга жизни вся прижалась к полу,

По полировке по-пластунски ползает она,

Такого я не видел никогда, клянусь, ей Богу!

Ну ладно, там солдат на грязной полосе,

Который по заданию ползет до финиша порога,

Ну, здесь, я понимаю, можно попотеть,

Отдать все силы Родине для своего народа.

Ну, я спросил: «Зачем, куда и от чего ползешь?»

Ответ: «Хочу я сохранить свою фигуру,

Чтоб стройной и красивой дальше быть,

Чтоб ты не обращал вниманья на мою подругу».

Затем, в теченье полных двух часов,

Бесчисленными упражненьями по кругу,

Ну, я спросил, «Не лучше ли вдвоем?

Ты делай упражненья со своей подругой».

Так день за днем в таких трудах она,

То в огурцах, то в масках с заказным навозом,

То смесь муки с глазуньей на лице,

То мед с инжиром, манго – шереметьевским привозом.

И руки черти чем измазаны всегда,

Творог на них, то облепиха отварная,

Все остается на моем лице тогда,

Когда она меня целует, обнимает.

Чтоб кожа пахла лучше, чем у всех,

Экстракт из олеандра литрами к ней доставляют,

Цветком прекрасным хочет быть она,

А столько стоит тот цветочек для меня, она не знает.

Когда в порядок приведет себя она,

То нет прекрасней ничего на свете,

Какой «мейкап», какие здесь глаза,

И не пытайся отыскать вторую на планете.

Чтоб кожа пахла свежестью у ней,

Экстракт из олеандра скипидаром разбавляет,

Походку вырабатывает, попкою крутя,

Как будто никаких забот других и не бывает.

Ну, позавидуйте, читатели-друзья,

Все делает жена, любя меня, ревнуя,

Мне в жизни повезло, как счастлив я,

Ну, где и как найти красавицу такую.

Ведь скажете: «Наверно все не для него,

А для любовника, ему в утеху и в угоду,

А муж-то, дуралей, не понимает ничего,

Лежит, ворчит и жалуется на погоду».

Ну что ж, таким раскладом жизненным доволен я.

Мы вместе пятьдесят – мне семьдесят четыре,

Жене моей всего лишь семьдесят плюс два,

Она меня ревнует, любит, бережет поныне.

Какой стальною цепью связывают пятьдесят

Прожитых лет с любовью и признаньем,

Быть может, проживем еще сто пятьдесят, Читатель!

Одари нас драгоценным пониманьем.

Ведь женщина – она и во сто лет она,

Нет старости для женщин – знаешь?

И если будешь отрицать, что говорю,

То в жизни ничегошеньки не понимаешь.

Дорогой жене

В весенний день, весенний голубой и долгожданный день,

Когда весна в безудержной волне любви все освящает,

Когда заботы человеческие все уходят в тень,

Куда-то из души замерзшей улетают.

Стоял у памятника Пушкину я юношей в те времена,

И, незабудки судорожно в кулаке сжимая,

Я ожидал свиданья час. Тот час, когда она

Впервые на свидание со мной придет, от нетерпенья замирая.

Ведь перед этим был короткий телефонный разговор.

И вот две молодости встретиться должны случайно.

Мой друг – виновник этой встречи. Был меж нами спор.

Он мне сказал, что мне ее не покорить, и волновался я отчаянно.

Обычно с средними по красоте знакомство не пугало суетой,

Но он сказал, что положение мое ужасно.

Она отпугивает всех мужчин своею красотой,

И связываться с красотою женскою всегда опасно.

А я был не особенно высок, и, кажется мне, с виду неказист,

И шансов на победу я имел немного,

Хотя я знал – воспитан и душою чист,

Грехов в прошедшей жизни у меня не так уж много.

Надеялся, что Александр Сергеевич поможет мне,

И что мне делать в трудную минуту быстренько подскажет.

Ведь с женщинами не терялся он нигде,

Он завоевывал любовь, а там, что жизнь покажет.

И правда, не ошибся друг, когда она пришла,

Меня вдруг охватила дрожь, и я стоял в оцепененьи.

Мне показалось, я услышал Пушкина слова:

«Иди, ее добейся и отбрось свои сомненья.

Ты к дяде не скакал в пыли на почтовых,

Всевышний волею Зевеса не имел наследство,

И нету целей у тебя сейчас иных,

Ты должен девушку завоевать, она прелестна».

Собравшись духом, столько слов я ей наговорил,

Она сказала, что беседовать со мной не бремя.

Еще сказала, что прекрасный вечер подарил,

Быть может, встретимся еще разок, когда найдет на это время.

Уж пятьдесят прошло, мы дней не замечаем,

Мы с Пушкиным встречаемся и вновь, и вновь.

Несем к его ногам цветы и никогда не забываем,

Кто подарил нам «жизнь, и слезы, и любовь». [20]