Эрих Манштейн - Из жизни солдата

Так что же могли и должны были сделать сухопутные войска для того, чтобы отстоять честь и достоинство своего главнокомандующего, судьба которого была неразрывно связана с судьбой его подчиненных?

Фрич решительно отверг идею мятежа против законной власти. Принять эту идею ему помешало осознание им своей ответственности перед государством, которая не позволяла ему использовать свое детище для защиты его личных интересов. Генералы с пониманием отнеслись к такой позиции своего начальника, так как и они не допускали мысли о том, чтобы поставить на карту плоды своего многолетнего труда по обучению и воспитанию немецких солдат. Слишком уже велик был тогда риск распада вермахта, с которым были связаны все надежды на безопасность страны. Наконец, любой мятеж всегда потенциально содержит в себе угрозу гражданской войны.

Остается еще вопрос о том, можно ли было с помощью решительных и сплоченных действий генералитета добиться более полноценной реабилитации Фрича и выявления и наказания истинных виновников этого скандала. Нельзя исключить, что в этом случае Гитлер пошел бы сначала на кое-какие уступки и пожертвовал бы некоторыми второстепенными фигурами, однако сделал бы это только для того, чтобы выиграть время и затем постепенно избавиться от наиболее враждебно настроенных против него генералов. Вместе с тем достаточно велика была и вероятность того, что Гитлер с его диктаторскими замашками отказался бы пойти на попятную. В этом случае неизбежно встал бы вопрос о принуждении его к этому силой. Но ведь это означало бы попытку государственного переворота! Кто мог тогда поручиться, что переворот, совершенный по известному поводу, будет поддержан народом именно в 1938 году, т. е. как раз в то время, когда после успешного присоединения Австрии к рейху Гитлер стал народным героем или, по крайней мере, казался таковым?

Увы, в те годы не только мы, немецкие солдаты, но и весь немецкий народ были не в состоянии распознать истинный характер национал-социалистского режима.

В конце этой главы хотелось бы сказать несколько слов о себе. Как говорилось выше, 4 апреля в связи с увольнением генерал-полковника фон Фрича был произведен и ряд других перестановок в руководстве сухопутных войск. Перечень офицеров, которых коснулись эти перестановки, был, вероятно, согласован с генерал-полковником фон Браухичем. Поскольку Гитлер вряд ли что- нибудь знал обо мне, даже несмотря на мои довольно натянутые отношения с функционерами НСДАП в период моего пребывания в должности начальника штаба 3-го военного округа, то мне оставалось только считать, что своим переводом по службе я был обязан Бломбергу или Кейтелю[2]. Обоим я был хорошо известен как преданный сторонник генерал-полковника фон Фрича и генерала Бека и, скорее всего, не устраивал новых руководителей вермахта своей приверженностью идее ведущей роли ОКХ по отношению к ОКВ. Впрочем, и без этого меня рано или поздно перевели бы со штабной службы в войска.

Как ни рад я был сменить работу за письменным столом на службу в должности командира дивизии, я все же искренне переживал расставание с моими почтенными начальниками и учителями Фричем и Беком. К тому же мое новое назначение стало довольно заметной переменой в моей военной карьере. Находясь до недавнего времени в должности 1-го обер-квартирмейстера и заместителя начальника Генерального штаба, я вполне мог рассчитывать на то, чтобы когда-нибудь стать начальником Генерального штаба. Еще генерал фон Хаммерштейн считал такую возможность вполне реальной, да и генерал Бек намекнул на это в своей речи по случаю моего перевода на новую должность. Теперь со всеми этими планами было покончено. И все же мне было приятно сознавать, что очередной переменой в моей карьере я был обязан тому, что являлся верным соратником Фрича и Бека в их защите интересов сухопутных войск и отстаивании своих взглядов.

Однако значительно важнее, чем любые перемены в служебной карьере, в тот период, как оказалось, было то, что в результате удара, нанесенного Гитлером по командованию сухопутных войск, и принятия фюрером на себя функций верховного главнокомандующего вермахта были устранены последние препятствия на пути, который вел к развязыванию в ближайшем будущем агрессивной войны, что никогда не входило и не могло входить в планы главного командования сухопутных войск.

После того, как я 4 февраля 1938 года был освобожден от должности 1-го обер-квартирмейстера Генерального штаба сухопутных войск, моя деятельность в ОКХ закончилась не сразу. Начальник Генерального штаба генерал Бек настоял на том, чтобы я еще в течение некоторого времени находился в его распоряжении, чтобы, во-первых, ознакомить нового главнокомандующего сухопутными войсками генерал-полковника фон Браухи- ча с нашими наработками по планам выдвижения и развертывания войск и с предложениями по дальнейшему развитию сухопутных войск и строительству фортификационных сооружений, и, во- вторых, попытаться убедить нового главкома в правильности наших предложений по структуре высших органов военного управления, тех самых, о которых речь шла выше.

Ни я, ни Бек тогда еще знали о предстоящих внешнеполитических акциях Гитлера. Нам обоим было понятно, что рассчитывать на сухопутные войска при проведении таких акций тогда еще было нельзя. Во исполнение воли генерал-полковника фон Фрича мы при любой возможности напоминали об этом руководству вермахта. Похоже было, что и Гитлер до поры до времени разделял нашу точку зрения. О совещании, состоявшемся 5 ноября 1937 года в имперской канцелярии, на котором Гитлер проинформировал имперского министра иностранных дел, военного министра и главнокомандующих тремя видами вооруженных сил о своих планах в отношении Чехословакии, я тогда еще не знал. Думаю, что Беку было известно об этом со слов главнокомандующего сухопутными войсками. И все же я склонен считать, что и Бек, и участники вышеупомянутого совещания у Гитлера не отнеслись к высказываниям фюрера, которые он к тому же сам назвал своим «завещанием», как к планам, рассчитанным на ближайшее будущее. В то время как Гитлер говорил о возможности решения чехословацкого вопроса «при наличии для этого благоприятных предпосылок», мы, в свою очередь, не могли не понимать, что рассчитывать на появление таких «предпосылок» в ближайшее время не приходилось. К примеру, весьма маловероятной представлялась тогда возможность вступления Италии в войну с Францией и Англией на Средиземном море, что способствовало бы сковыванию части сил этих держав. Точно так же трудно было ожидать, что внутриполитические трудности, переживаемые Францией, настолько парализуют последнюю, что у Гитлера окажутся развязанными руки для выступления против Чехословакии. Когда же Гитлер заговорил о необходимости быть готовыми к другому варианту решения данной проблемы, предусматривавшему нападение на Чехословакию не позднее 1943 — 1945 годов, к его словам также нельзя было относиться слишком серьезно, поскольку речь шла о событиях, до которых оставалось еще целых 5 — 7 лет. Вот почему, я думаю, генерал Бек, при всей его давней озабоченности непредсказуемостью политики Гитлера, не счел нужным проинформировать своих сотрудников о совещании в имперской канцелярии, не говоря уже о том, что он просто не имел права делать этого.