Материнский Плач Святой Руси - Наталия Владимировна Урусова
Помощь проекту
Материнский Плач Святой Руси читать книгу онлайн
Выхожу я, один раз, очень рано утром и не понимаю, что такое; какой то резкий свист кругом меня, и что-то ударяется в деревья. Вдруг увидела засевшие в них пули. Я бросилась назад, разбудила детей и быстро увела их, в небольшой подвал для овощей, под дачей. Ясно, что обстреливали из пулеметов, но ведь дача, по направлению, от Ярославля к Москве, так что же это означает? Обстрел не в Ярославль, а обратно! В то время, как мы обсуждали этот вопрос, вбегают несколько вооруженных красноармейцев с криком: «Что вы тут делаете, сейчас же убирайтесь отсюда; мы эту дачу спалим» и побежали куда-то дальше, берегом Волги. И вот, под обстрелом, пришлось запрячь лошадь в подводу; посадили на нее детей, гувернантку, слепую старушку, жившую у нас, и что успели схватить из привезенных, немногих вещей и ехать на встречу обстрелу, т. к. другой дороги, кроме, как через болотце, о котором я писала, не было. Всегда и всюду хранила нас, в то время милость Божия. Дорожка, ведущая, к болотцу, шла низом; с левой стороны земля, аршина на два, была выше, так что пули пролетали над головами нашими. Я, и две дочери шли пешком, босиком в брод. Когда мы были на середине болотца, то нас ошеломил, какой-то невообразимый шум и окатило водой. Лошадь конечно рванула вперед и вынесла на дорожку, но к счастью не понесла. Вода в болотце бурлила и представляла грязную, желтую массу. Как после разъяснил мне один артиллерист и как и оказалось: недалеко от нас попал тяжелый снаряд в болото, но не разорвался, а ушел в мягкий грунт, иначе, говорил он, от вас и следов не осталось бы. Объяснился обратный обстрел тем, что в деревне за лесом, крестьяне убили тоже двух латышей комиссаров и деревню приказано было сжечь; обстрел был через дачу. Она осталась цела и по окончании разрушения города, мы в нее вернулись. Во время обстрела на моих глазах, загорались и рушились церкви и здания. Я видела, как загорелся и сгорел знаменитый Ярославский лицей, с его всемирно известной библиотекой.
7. Дача
Продолжаю о бегстве с дачи. Выехав из леса, мы все сели на телегу и насколько возможно было лошади, быстро ехали в именье помещиков А., где пробыли до окончания стрельбы. Страх и безпокойство за сыновей не покидал меня ни днем ни ночью. И вот глазам не поверила, вижу они идут, оба целы и невридимы. Они ничего не знали ведь, о моем переселении на дачу, до воcстания, не знали, где эта дача, и что мы у А., а Господь привел их. Из за огня и горевших пристаней, пароходы не могли близко подходить к городу и причаливали, за несколько версть у пристани, на том берегу, где мы находились. Когда они приехали, то на пристани был их знакомый товарищь, сообщивший им о нас. Они тоже не мало пережили, видя горящий город и услыхав, что не разрешено было никому из него выйти; кроме немногих смельчаков, которые, при всех условиях, умеют спастись и убежать, все оставались. Убиты и изуродованы тысячи людей; очень многие дети остались идиотами от ужаса. Одним из первых ударов разрушен был городской водопровод и все те же юноши, погибая самоотверженно привозили воду в бочках из Волги. Люди помимо обстрела гибли в холодных погребах и подвалах от голода и от грязной, пропитанной нефтью Волжской воды. Никогда нельзя забыть звуков канонады той. На войне и то бывають передышки, а тут ритмически день и ночь, безпрерывно в ушах раздавалось страшное бам. бам... Именье А. находилось в 15-ти верстах от города, и там было совершенно светло от зарева пожара. Выйдешь утром, на рассвете на балкон или в сад, так невероятно поражает сочетание звуков; ранняя птичка чечетка, громко щебечет, словно стараясь перекричать земные, ужасные, убийственные звуки. Всегда вспоминаю ее щебетание; оно не давало отдаваться всецело ужасу, а возбуждало в сердце мысль о другом, о лучшем мире, где все поет и славит Бога. «Мы вернулись на дачу. Я в тот же день пошла в город. Он весь дымился, этот чудный, красивый город. Где же купола золотые, где храмы? Их почти неть. К счастью исторический Спасский монастырь, мало пострадал. В Казанском, разрушена колокольня, простреляны храмы и жилые помещения, но не разрушено в конец. »? Получив пропуск, по выходес парома, я пошла в Казанский монастырь. Прекрасная игумения матушка Феодотия и много монахинь арестованы и увезены; все имущество монастырское и мои вещи, сданные на хранение забраны. Ужасная картина города, от которого уцелело не больше половины. Придя на Пробойную улицу, вместо дома, где было мое имущество, я увидела груду камней дымящихся и печные черные трубы.
Ни минуты, я не пожалела о том, что осталась с детьми без средств, как говорится на улице. То что меня огорчило, причинило и заботы и труд было такой земной мелочью по сравнению с Милосердием Божиим, выведшим меня с детьми из города, накануне воcстания; и жестокий комиссар, думая сделать мне зло большое, волею судьбы, был орудием нашего спасения. Дети все живы и со мной!
Это было причиной почему я лишена была возможности
