Людмила Сукина - Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор

Голштинская герцогская семья тем не менее заняла прочные позиции в доме Романовых и при императорском дворе. Дальнейшие политические расклады зависели от будущего брака великого князя Петра Алексеевича. И здесь в борьбу за власть вновь вступил «полудержавный властелин», светлейший князь Александр Данилович Меншиков. Он сделал Екатерине предложение, от которого та почему-то не смогла отказаться. Двор потрясло известие, что Меншиков просил Екатерину женить великого князя Петра на одной из его дочерей, и императрица дала согласие на этот брак.

Вероятно, это был единственный выход из затруднительного положения, в котором оказалась императорская династия. Меншиков был человеком, без которого семья Романовых не могла обойтись. Он был любимым в гвардии и армии фельдмаршалом, заслужившим уважение и почет на полях сражений. И только он мог удержать войска от выражения непокорства Екатерине и восстания в пользу Петра II. По обеим столицам ходили упорные слухи, что императрица после своих именин осенью 1726 года все же официально коронует внука в Москве, как в свое время поступил с ней самой Петр I, и тем самым вопрос о наследнике будет снят. Но говорили и о том, что будто бы Меншиков готовит переворот и убийство великого князя Петра Алексеевича, чтобы самому стать временщиком, как когда-то Борис Годунов. Это было маловероятно, так как в случае гибели Петра II Меншиков оказался бы один на один с другим претендентом на престол — герцогом Голштинским, а тот уступать свою власть новоявленному Годунову был не намерен. Брак между Петром Алексеевичем и дочерью светлейшего князя умиротворил бы общество и пресек все будоражащие его слухи.

Свое обращение к императрице с предложением заключить брачный альянс между семьями Меншиков объяснял вполне невинным образом. Его дочь, шестнадцатилетняя княжна Мария Александровна, была официальной невестой польского графа Петра Яновича Сапеги, но Екатерина отняла у нее этого жениха, так как хотела выдать за него свою племянницу, Софью Карлусовну Скавронскую. Императрица признала эти претензии справедливыми и согласилась на будущую свадьбу. Вероятно, при этом были оговорены особые права и ее дочерей. Но от комментариев по этому поводу и она, и Меншиков пока предпочитали воздерживаться.

Екатерина и Меншиков все обговорили между собой в марте 1727 года. Екатерина должна была торопиться, ее здоровье все ухудшалось. Но это решение стало полной неожиданностью не только для двора, но и для остальных членов семьи. В стане Романовых и их приближенных разразилась самая настоящая буря. Царевны Анна и Елизавета были в отчаянии. Они бросились в ноги матери, прося ее отменить договор с Меншиковым. Их поддержал граф Петр Андреевич Толстой, который когда-то вместе с Меншиковым плел интриги против царевича Алексея Петровича — отца великого князя Петра. Теперь же бывшие союзники оказались по разные стороны фронта борьбы за власть. Для Толстого воцарение Петра Алексеевича, при котором его будущий тесть Меншиков мог бы стать фактическим правителем государства, оказалось бы не только концом карьеры, но, возможно, и концом самой жизни. Толстой выступил перед императрицей с пламенной речью, в которой убеждал Екатерину, что она сделала опрометчивый шаг, угрожающий будущему ее дочерей и верных приближенных. Екатерина была смущена и старалась оправдаться тем, что вопрос о браке был решен по семейным соображениям и ради восстановления справедливости, а данному ей императорскому слову она теперь изменить уже не может, но это ничего не меняет в вопросе престолонаследования. У императрицы были собственные тайные соображения по поводу преемника, которыми она не стала делиться даже со своими родными. И все же речь Толстого несколько поколебала Екатерину. Слова графа были записаны на бумаге, советник голштинского герцога Бассевич носил этот документ в кармане и зачитывал всем придворным и сановникам. Сам герцог Карл Фридрих вновь стал надеяться, что именно он является тем тайным претендентом на престол, имя которого императрица упорно отказывается разглашать, а для разрушения ненавистного всем брака нужно лишь терпение и настойчивость. Но Меншиков также не собирался отступать. Он добился второй секретной аудиенции у Екатерины, на которой все было окончательно решено в его пользу.

В это время у Меншикова появились сильные сторонники, может быть, даже несколько неожиданно для него самого. Его матримониальные планы поддержал возглавлявший партию старой знати князь Дмитрий Михайлович Голицын, а вместе с ним — и большая часть допетровской аристократии, надеявшаяся после воцарения Петра Алексеевича вернуть прежние позиции при дворе. Активным помощником светлейшего князя Меншикова стал и барон Остерман, рациональный ум которого подсказывал, что избранный путь — сейчас единственно верный. Мощной опорой осуществления планов Меншикова был и австрийский императорский двор в лице своего посла графа Рабутина. Австрийская императорская семья всегда и открыто, и тайно сочувствовала ставшему жертвой отцовского гнева царевичу Алексею Петровичу и его сыну, великому князю Петру.

Графу Толстому приходилось гораздо тяжелее. На словах его поддерживали два первых сановника империи: канцлер граф Головкин и генерал-адмирал Апраксин. Но оба не хотели и откровенно ссориться с Меншиковым, поэтому были осторожны и часто занимали нейтральную позицию. Зато на сторону Толстого встали генерал Иван Иванович Бутурлин и шурин Меншикова, женатый на его сестре Анне Даниловне граф Антон Мануйлович Девиер. Но согласия между заговорщиками не было. Девиеру и Бутурлину больше импонировала Анна Петровна. Бутурлин говорил, что «нравом она изрядным, умильна и приемна, и ум превеликий, много на отца походит и человечеством изрядная; и другая цесаревна изрядная, только будет посердитее». Но Толстому не нравился муж Анны — голштинский герцог Карл Фридрих, смотревший на русский престол лишь как на трамплин к шведской королевской короне. Петр Толстой мечтал сделать следующей императрицей незамужнюю царевну Елизавету Петровну, при которой он мог бы стать наиболее влиятельным вельможей. Противники Меншикова сходились в одном: великого князя Петра Алексеевича нужно отодвинуть как можно дальше от престола. Можно воспользоваться его молодостью и внушить Екатерине мысль, что внуку Петра Великого сначала должно дать приличествующее его происхождению образование, для чего ему необходимо нанять учителей в России, потом на несколько лет отправить за границу, а уж только после этого женить. В отсутствие великого князя Толстой и компания надеялись уговорить императрицу передать корону Анне или Елизавете. Вроде бы все было решено, но никто из заговорщиков не решался первым изложить этот план Екатерине. Каждый мотивировал свои колебания тем, что его не пускают к императрице на аудиенцию.