Курт Рисс - Кровавый романтик нацизма. Доктор Геббельс. 1939–1945

Учебные заведения заполнили молодые люди на костылях, с пустыми рукавами и покрытыми рубцами лицами. Поражение стало осязаемой реальностью. Миллионы молодых немцев уже ни на что не надеялись. Университеты стали политическими инкубаторами, студенты раскололись на фракции. Националисты и реакционеры лелеяли мечты восстановить монархию, развязать новую войну и отомстить за поруганную честь Германии. Левое радикальное меньшинство с напряжением взирало на Советский Союз и приветствовало коммунистический эксперимент. Некоторые возлагали надежды на молодую Германскую республику, но им нечего было предложить – у их лидеров не было ни таланта, ни страсти, ни идей. Они полагали, что Германская социал-демократическая партия предала рабочий класс. Положение в стране резко ухудшалось, народ голодал. Казалось, жертвы четырех военных лет были принесены напрасно. Никто не ждал помощи, по крайней мере со стороны власти.

И еще одно обстоятельство вторглось в жизнь Геббельса: инфляция. Таинственным образом марка внезапно обесценилась. Еще вчера состоятельные люди вдруг оказывались без гроша и распродавали все ради хлеба насущного. Германию наводнили иностранцы и, пользуясь низким курсом марки, скупали недвижимость за бесценок.

Геббельс, и до того живший бедно, оказался на грани нищеты. У него был всего один костюм, и он мог себе позволить питаться не более одного раза в день, несмотря на то что мать посылала ему каждую сэкономленную марку.

«Он выглядел фанатиком. Точь-в-точь как Савонарола!» – отмечала женщина, знавшая Геббельса в Гейдельберге. Он был очень худым молодым человеком, с лицом аскета, темными глазами и зачесанными назад каштановыми волосами. Все сходились во мнении, что он был хорошо воспитан и безукоризненно вежлив. Женщины находили его задумчиво-очаровательным. Им было приятно вслушиваться в его мелодичный рейнский акцент.

В отличие от большинства студентов Геббельс говорил, что не интересуется политикой. Он мог бы повторить слова Гете по поводу американской революции: «В нашем узком кругу мы не обращаем внимания на газетные новости. Наша цель – познание Человека. Что касается людей, пусть идут своей дорогой».

Он вновь отступил, на сей раз в литературу. «Что я в самом деле изучаю?» Его любимым преподавателем был профессор литературы Гейдельбергского университета Фридрих Гундольф. Он написал несколько работ о Гете и о Шекспире, в частности о влиянии последнего на немецких классиков. Это был высокий мужчина с приятной внешностью, но не от мира сего. Не многие студенты смогли свести с ним близкое знакомство. В то время он был душой так называемого кружка «Георге», названного так по имени Стефана Георге, видного поэта того времени[2]. В него входили литераторы и эстеты, в основном анемичные юноши, более погруженные в свои вирши, нежели в события текущего дня.

Геббельс высказал желание стать членом кружка «Георге» и отрекомендовался профессору писателем, но Гундольф, хотя и находился под некоторым влиянием молодого студента, в конечном счете отказал ему.

Лекции Гундольфа по немецкому романтизму увлекли Геббельса, он был очарован духом работ братьев Шлегель, Тика, Новалиса и Шеллинга. Он с головой ушел в мир столетней давности и написал докторскую диссертацию по эпохе романтизма под названием «Вильгельм фон Шютц. Вклад в историческую драму романтической школы». Профессор фон Вальдберг, его научный руководитель, получил от юного Геббельса благодарственное письмо, где тот вновь повторял, сколь многим обязан своему учителю. Нелишне заметить, что фон Вальдберг был полукровкой, а Гундольф – чистокровным евреем.

Позднее Геббельс понял, что его раннее увлечение немецким романтизмом было не более чем мимолетным. Став министром пропаганды, он не только изъял свою докторскую лиссертацию из библиотеки Гейдельбергского университета, но и в своей официальной биографии поменял ее название на «Духовно-политические течения раннего романтизма», придав таким образом своему литературному труду, хотя и задним числом, политическую окраску.

Незадолго до того, как написать докторскую диссертацию, Геббельс пережил свое первое любовное увлечение. Из дома он уехал невинным юношей. Рейдт был слишком маленьким и слишком ортодоксальным городком, чтобы в нем смотрели сквозь пальцы на случайные связи. Во втором семестре во Фрайбурге Геббельс влюбился.

«Передо мной сидела юная студентка. Что за удивительное создание! Шелковистые светлые волосы сплетались в тяжелый узел на прелестной шее, словно выточенной из белого мрамора. Она задумчиво смотрела в окно, а стыдливый солнечный зайчик плясал вокруг ее головы… Я прислушивался к ее неровному дыханию, я ощущал тепло ее тела, вдыхал аромат ее волос. Рука ее небрежно покоилась на столе, длинная, узкая, белая, как свежевыпавший снег…» И еще: «Часами я бродил ночью, светлой от звезд. В душе моей звучала прекрасная музыка. Все во мне пробуждалось к новой жизни…»[3]

Это было одно из трех серьезных любовных увлечений в его жизни. Ее звали Анка Гельгорн. Она была выше его ростом и чрезвычайно миловидная.

Хотя их идиллия длилась всего четыре месяца, Геббельс не мог ее забыть. Спустя десять лет, уже будучи министром пропаганды, он поведал приятелю историю первой любви. Его откровения отличались типичными для него цинизмом и тщеславием.

«Она предала меня ради молодчика с туго набитым кошельком – он мог себе позволить водить ее в рестораны и на представления, – сказал Геббельс. – Какая глупость! Разумеется, наша связь не могла продолжаться вечно, но, так как я был ее первым любовником, я бы женился на ней. Представь себе, сейчас она была бы женой министра пропаганды. Должно быть, она кусает локти от досады».

Какие бы чувства ни испытывала к нему Анка, она не остановилась перед тем, чтобы добиться встречи с Геббельсом в 1934 году. К тому времени она успела выйти замуж и развестись и была вынуждена зарабатывать на жизнь. Геббельс дал ей работу в одном из крупнейших журналов – «Ди даме». После закрытия журнала он подыскал ей другое место.

Анка не делала тайны из былой дружбы с Геббельсом и часто показывала друзьям книгу с его дарственной надписью. Это была «Книга песен» Г. Гейне[4].

Неудачная первая любовь наложила отпечаток на всю его жизнь. В последующие двадцать лет он обладал многими женщинами, но его, наверное, постоянно мучили подозрения, он сомневался в истинности их чувств, снова разочаровывался и снова пускался на поиски женщины, которая полюбила бы его ради него самого.