Федор Раскольников - Кронштадт и Питер в 1917 году

Вряд ли стоит обвинять тогдашних редакторов в изъятии из текстов имен, числившихся со сталинских времен в проскрипционных списках идеологической инквизиции, а иногда и связанных с ними событий. Им, редакторам, приходилось выбирать одно из двух: или переиздавать книги с неизбежными купюрами, открывая для читателя хотя бы в таком виде литературное наследство оклеветанных бойцов революции и расширяя тем самым появившуюся о них информацию, или не переиздавать вовсе, оставляя их наследство скрытым от глаз читателя. Одни, как в случае с мемуарами Раскольникова, выбирали первое, другие — второе. В пользу первого выбора говорит то, что книга «На боевых постах» имела огромный успех у широкой советской общественности и немало способствовала восстановлению доброго имени ее автора и исправлению в умах читателей многих искаженных представлений о событиях, описанных Раскольниковым, представлений, навязанных идеологическим диктатом сталинизма.

Чтобы в полной мере окунуться в ту грозную и романтическую эпоху, прочувствовать ситуацию, сложившуюся в России накануне Февральской революции, органично включиться в события, описываемые Ф. Ф. Раскольниковым в книге, современному читателю полезно познакомиться с воспоминаниями его матери — Антонины Васильевны Ильиной.

В 1912 г. в семье Ильиных произошло несколько событий, определивших во многом их дальнейшую судьбу. Старший сын Федор был арестован по обвинению в антигосударственной деятельности и после суда выслан за границу. По дороге в Германию он тяжело заболел. Матери с трудом удалось добиться разрешения поместить его в госпиталь в Петербурге. Младший сын Александр (Ильин-Женевский) за революционную деятельность был исключен из гимназии, без права поступления в высшие учебные заведения в пределах Российской империи, и был вынужден выехать за границу…

«20 февраля 1913 г. я проводила младшего сына в Женеву… и осталась дома совершенно одна. Но этот же февраль скоро принес мне и радость: старший сын, все еще находившийся на излечении, подпал под амнистию 21 февраля 1913 г.[11] и в конце апреля был возвращен домой… Мы немедленно выехали на дачу в Пискаревку… Значительно оправившись после болезни, старший сын с этого же времени снова возобновляет свою работу в «Правде».

Весь 1913 г. прошел почти безмятежно, если бы не отсутствие младшего сына.

Призванный в августе 1913 г. на военную службу и получив отсрочку на год, старший сын с увлечением занялся изучением библиографического дела у профессора С. А. Венгерова…

Младший сын поступил студентом факультета общественных наук в Женеве и летом 1913 г. во время вакаций[12] совершил путешествие на велосипеде по Швейцарии, Италии и Франции; был и на Капри — у Максима Горького.

Летом 1914 г. ему удалось приехать в Петербург для свидания с нами, но объявление войны отрезало путь к обратному возвращению в Женеву. Мобилизация призвала обоих моих сыновей в ряды войск под царские знамена…

Старший сын, желая оттянуть время своего призыва и вообще уклониться от царской военной службы, подал заявление в Отдельные гардемаринские классы, учрежденные, по мысли морского министра И. К. Григоровича, исключительно для студентов высших учебных заведений, куда и был принят, блестяще выдержав положенные конкурсные испытания.

Младший же сын был принят в Петергофскую школу прапорщиков, которую окончил в середине мая и немедленно был отправлен на позиции.

В 20-х числах мая 1915 г. старший сын отправился в учебное плавание на Дальний Восток и в Японию на практические занятия нижних чинов.

Младший же — на германских позициях был отравлен удушливыми газами в начале июня 1915 г., а в ночь с 8 на 9 июля — тяжело контужен близь местечка Волн Пясецкой, Люблинской губ. Эвакуированный в Брест-Литовск, он поручил соседу но конке, прапорщику Троицкому, уведомить меня письмом о его контузии.

Я начала усиленно хлопотать в военном министерстве о выдаче мне пропуска в прифронтовую полосу для свидания с сыном. И тогда, когда мои хлопоты уже увенчались успехом и на руках была разрешительная бумага в штаб 6 армии, — я получила вдруг телеграмму от В. У. Вноровской, поехавшей в Брест-Литовск как сестра милосердия, что сын эвакуирован в Петроград…

6 августа того же 1915 г., в 6 часов вечера, карета скорой помощи доставила мне больного сына на квартиру, но на следующий же день, ввиду сложности лечения его тяжелой контузии, он был перевезен в лазарет заводчика Кенига на Самисониевской набережной, где он и пробыл до 11 февраля 1916 г., пользуясь заботливым уходом и образцовым лечением под наблюдением профессора В. В. Срезневского и доктора Виндельбранта.

Старший сын возвратился из плавания в начале октября и в первый же вечер навестил больного брата, привезя ему из Японии подарки. В мае 1916 г. старший сын снова поехал в плавание на Дальний Восток, в Японию и Корею, но уже для научных практических занятий по офицерскому чину.

В июле 1916 г., немного оправившийся от болезни, младший сын был зачислен в тыл, в химическую роту, где и встретил революцию 1917 г.

В начале февраля 1917 г. департамент полиции, неуклонно следивший за старшим сыном, прислал директору Гардемаринских классов уведомление, чтобы кончающий классы старший гардемарин Ф. Ф. Ильин не был допущен в действующий флот, а зачислен в чиновники по Адмиралтейству.

Ввиду выдающихся способностей, а также хорошего поведения моего сына, педагогическим советом такое предложение было отклонено, и директор сам — лично — вызвался ехать на объяснения с морским министром.

Но случилась Февральская революция, перемешавшая все карты и переменившая все обстоятельства.

25 марта 1917 г. сын был выпущен мичманом флота и немедленно выехал в Кронштадт… Его деятельность на новом поприще достаточно описана уже другими и им самим (в его книге «Кронштадт и Питер в 1917 году»)…»

Ныне книга Раскольникова «Кронштадт и Питер в 1917 году» переиздается в ее полном виде, без купюр, по тексту издания 1925 г. Она вливается в золотой фонд исторической литературы, воспроизводящей революционный дух Октября, давший такой заряд энтузиазма народам Страны Советов, который не смогли погасить все беды, связанные с извращением облика социализма в годы культа Сталина и застоя.

Пусть литературное наследство ленинской гвардии революции станет доступным для всех граждан Советской страны. Пусть их честный голос вновь звучит в обновленном действительно по-ленински социалистическом обществе!

В. ПОЛИКАРПОВ