Иван Бенедиктов - Рядом со Сталиным

Да, неуемный нарком постоянно болел такими заботами, буквально горел стремлением быстрей добиться во всем совершенства. Хотя жил с одной почкой, что не способствовало хорошему настроению. После ареста своего заместителя Пятакова, которого очень уважал, ценил и заботливо подвозил к дому, у Серго возникли большие неприятности. А когда прослушал у себя в кабинете трансляцию процесса, то резко выступил в Доме Союзов против оппозиции, на всю страну заявив:

— Никакая сволочь, никакая дрянь вроде Пятакова и Радека, не остановят строительство социализма в нашей стране!

После этого сердечные приступы резко усилились, вплоть до обмороков. Тогда срочно вызывали из Кремлевской больницы доктора Левина, который с чемоданчиком в руке спешно шагал по коридору к Серго в кабинет. Как потом выяснилось, раньше этот пожилой худосочный доктор по приказу Ягоды залечил В. Менжинского и М. Горького. Мог ли он иначе относиться к Серго? Едва ли…

Вокруг Орджоникидзе постоянно гомонили пышущие здоровьем летчики, одержимые грандиозными идеями и мировыми рекордами. Замысел исторического перелета через Северный полюс возник у Г. Байдукова, сильного, грамотного летчика. Все знали, как Сталин уважал Чкалова. Поэтому Байдуков сказал ему:

— Иди к товарищу Сталину. Может быть, разрешит тебе перелет через полюс.

— Да я не подготовлен. Я не летал на солидных самолетах, — возразил Чкалов, действительно летавший лишь на истребителях.

— Ты, Валерий, сиди за штурвалом и не волнуйся. Мы тебя хоть за Америку увезем! — стоял на своем Байдуков.

И смелый Чкалов рискнул. Так было получено разрешение на полет. Хорошо помню, как Орджоникидзе и Туполев всю ночь следили за перелетом. Наконец тот завершился. Герои вернулись в Москву. В зале Наркомтяжпрома их исключительно тепло принимали Сталин, Ворошилов, Орджоникидзе и Тухачевский. После официальной части некоторые пошли в буфет. За столом президиума почему-то остался лишь Сталин. Быстро захмелевший Чкалов стал обнимать и целовать его, уверяя:

— Дорогой товарищ Сталин, посылайте нас хоть в огонь! Задание партии выполним, чего бы это ни стоило!

Сталин терпеливо слушал все это и посмеивался в усы. Тут грянула музыка. Тухачевский с Ольгой Чкаловой начали вальсировать. А Валерия наш водитель Черкашин по совету Сталина повез домой. Затем состоялся прием героев в Кремле. Сталин поднял тост за Чкалова, природного самородка, равного которому нет не только в нашей стране, но и во всем мире. Затем подошел с бокалом вина к счастливой паре и сказал Ольге:

— Вы думаете, я Валерия и его коллег послал на опасный перелет, как отчаянных, бесшабашных смельчаков? Нет. Я их, наоборот, сдерживал от ненужного риска.

Это так. Через некоторое время Чкалов сидел в кабине нового поликарповского самолета И-180, готовясь его испытать. Сталин каким-то чудом проведал, что самолет потерпит аварию, и послал на аэродром гонца с приказом отставить полет. Чкалов долго возмущался, но все же покинул кабину. А когда все-таки разбился во время следующих испытаний, Сталин был вне себя. Спросил знаменитого летчика Байдукова:

— Что же теперь делать с этим крестоносцем? Какое ваше мнение о Поликарпове как человеке и конструкторе?

Уже пожилой Поликарпов по старинке носил на груди крест и ходил в Елоховский собор молиться, усердно отбивая поклоны перед угодниками. Однако это ему почему-то не всегда помогало в работе. Сталин ждал ответа. И Байдукову пришлось объяснять, что талантливый конструктор не верит в технические тонкости русского ума. Это спасло Поликарпова от ареста, но не избавило от неминуемой расправы ретивых коллег. Тогда на очередном совещании его спас уже сам Сталин. Может показаться странным, что даже в авиации он являлся авторитетом. Вот подтверждение того же Байдукова:

— Сталин имел большие познания в техническом оснащении самолетов. Бывало, соберет профессуру поодиночке, разберется во всех тонкостях. Потом на совещании как начнет пулять тончайшими вопросами, — мы все рты поразеваем от удивления.

Думаю, здесь также уместно хотя бы краткое признание Героя Советского Союза М. М. Громова:

— Сталин сделал поворот в моей жизни. Это был деятель большого государственного диапазона, жесткий, хитрый, умный. Имел свойство магически действовать на должностных лиц, вдохновлять их на героические подвиги. Сталин был руководителем, не терпящим в работе шаблонов, обмана, общих фраз, карьеризма и подхалимства. Надо сказать, что мы были безудержными авиационными фанатиками. Удали много, а знаний — мало. Он заставил нас всех мыслить глубоко, нередко предлагал нам посмотреть, что делается в авиации на Западе. Мы побывали в Германии, Америке. Все интересное, полезное у Гитлера мы повидали и доложили Сталину. Он предложил мне такую высокую должность в авиации, что я чуть не свалился со стула. Мы договорились о должности начальника Летного института, а затем — командующего воздушной армией.

Вот с какими людьми свела меня судьба в наркомате. Вот какие титанические задачи в авиации приходилось решать неутомимому Серго. Но после расстрела Пятакова сердечные приступы не отпускали Орджоникидзе. 17 февраля в десять вечера я проводил мрачного наркома домой. А на следующий день его не стало.

Об этом ходят разные версии. Как же было в действительности?

В последний час на посту около двери Серго в Кремле дежурил сотрудник личной охраны Земский. В подъезде было тихо. Зина, жена Серго, в квартире отсутствовала. Там находилась одна домработница Лаврентьевна. Вдруг она забегала и стала причитать:

— Серго умирает! Серго умирает!

Но выстрела Земский не слышал. Его не было. Примерно через пятьдесят минут на лестничной площадке появился нарком НКВД Ежов и поинтересовался, что случилось? Никто из охраны, бывшей в роковой момент в служебном помещении, не мог дать вразумительного ответа…

После смерти Серго меня перевели в Наркомпищепром СССР к А. Микояну, руководителю совсем другого типа. Вскоре он созвал на совещание директоров предприятий со всего Союза. Съехалось человек сто пятьдесят. Открыв заседание, Микоян спросил, кто просит слова. Все молчали.

— Значит, не о чем говорить, — заключил он.

Ошалело поглядывая друг на друга, руководители разошлись Приближались выборы в Верховный Совет СССР. Микоян избирался от Ереванского округа. Надо там выступить. Мы поехали… На вокзале сразу же объявилось множество родственников, которые рвались в вагон. Мне пришлось беспрерывно принимать их, докладывать о пришедших и регулировать обстановку.

Выступать перед избирателями Микоян должен был на площади Ленина. Собралось тысяч сто. Каждый страстно желал пожать руку своему дорогому земляку. На деревянную трибуну наперли так, что она с треском рассыпалась. Мы едва вывели Микояна проходными дворами к ЦК КП Армении, где предполагалось выступить еще с балкона. Толпа хлынула и туда. Все пришлось отменить.