Константин Золотовский - Подводные мастера

Раздуло Шульгу, как мыльный пузырь, перевернуло вверх ногами и вынесло. А мина только покачнулась.

Повезло Шульге: ведь от него бы и клочка не осталось, если бы он посильнее дернулся когда вверх ногами висел.

Спустился потом Вацько.

Этот и на суше никогда не суетился, а тут и подавно не торопится: подойдет к стальной веревочке и перережет ее большими водолазными ножницами, подойдет к другой и опять перережет. Мины, свободные от веревочек, так и подскакивают вверх.

А наверху мину загребут тихонько сеткой, отведут в море и выстрелят в нее. Она только грохнет, и никакого вреда ни кораблям, ни людям не причинит.

Глубоко по мутному илу пробирается Вацько к самой барже.

Вдруг что-то погладило его по плечу. Вацько потрогал и сразу отдернул руку.

Зацепилась мина! Вот-вот рванет.

Стоит Вацько, ждет конца. Поставил свою жизнь на кон: пан или пропал. Минуту ждет, две… ну, значит, поживем еще!

Перевел Вацько дыхание и пошел потихоньку дальше вдоль борта баржи.

Внимательно осмотрел, как лежит баржа и где еще прячутся около нее баронские шарики. А потом опять стал спокойно, не торопясь, отстригать стальные веревочки. Будто в саду ветки стрижет. Кончил дело и докладывает наверх по телефону:

— Мин больше нет, начинайте подъем.

Через несколько дней подняли баржу со всем грузом.

За это дело Реввоенсовет наградил Вацько и Шульгу. А потом приказ о благодарности разослал по СССР, чтобы все знали о том, как смелые советские водолазы подняли баржу с ценным имуществом.

В Черном море у Кавказского побережья с 1919 года лежал на дне миноносец со всеми торпедами и орудиями. Водолазы долго разыскивали его. И наконец нашли.

Глубина сорок метров. Первым спускается Кравцов. На баркасе с далекого дна услышали мы в телефон:

— Я на миноносце.

Отвечаем:

— Осмотри, попробуй грунт. Посылаем лом и лопату.

Одели меня. Взял я лопату и лом, намотал на руку конец веревки от буйка.

В поле отмечают места вешками, а в море буйками. Это поплавки такие. Когда доберусь до миноносца, привяжу к нему конец, чтобы по буйку легко было найти корабль.

Медленно погрузился я в воду. Подмышкой у меня лом и лопата. Над головой вьется веревка от буйка, а рядом змеятся воздушный шланг и сигнал. Шагах в десяти в белесом тумане тянутся кверху такой же шланг и сигнал Кравцова. Сам он где-то далеко подо мной. А со всех сторон — вверху над головой, и внизу под ногами — колышутся волнистые медузы, бледные и рыхлые, как студень. То сжимаются, то разжимаются.

Скоро ли грунт? Что это: скала или туша морского животного? Да это миноносец! Какой он длинный! Перевернут вверх днищем. Киль гребнем стоит от носа до кормы. А над миноносцем носятся головастые бычки, красноперые ерши, и пляшут всё те же молочные медузы.

Стукнули мои подошвы о стальной киль корабля, Я ухватился за корпус. Большой краб, жесткий и серый, пополз от меня вниз по ржавой обшивке.

Скользят мои руки, сдирают на лету мох и ракушки с крутого бока миноносца. Бычки за мной так и кидаются, — это я им ракушек давлю, а они лакомятся.

Вдруг лом и лопата вырвались у меня из подмышки, прозвенели по борту и стукнулись о грунт. За ними и сам я до грунта добрался. Ищу лом и лопату, а найти не могу.

Поднялась со дна сизая муть, встала перед круглыми стеклами, будто я ослеп. А когда муть осела и вокруг прояснилось, увидел я шагах в пяти Кравцова. Идет он ко мне. Прислонили мы шлем к шлему. Через медные стенки голос мой как в пустом доме гремит:

— Ваня, назначаю тебя командиром миноносца. Переверни и командуй.

Кравцов грохочет в ответ. Это он смеется.

— Сам попробуй переверни. Я тебя за это старшим коком назначу. А пока что давай-ка лом.

Протягиваю лом, а мимо нас и между нами рыбьи стада проходят — кузовки с поросячьими мордами, длинные рыбы вроде кочерги и маленькие, с булавку. Не только не боятся нас, а даже внимания не обращают.

Подошли мы с Кравцовым к миноносцу. Я привязываю к медному клапану веревку от буйка, а Кравцов рядом грунт пробует. Но лом его только гудит, а не роет. Песок с глиной сбился в крепкий цемент.

Бросил Кравцов лом.

— Крепкий здесь грунт, — говорит, — целого года на долбежку не хватит.

В это время дернулся у него сигнал, — наверх его позвали.

— Счастливо оставаться! — говорит Кравцов. Взял он лом и лопату подмышку и стал медленно подниматься.

Видно было, как он перебирает ногами, будто пляшет на лету. Вот, думаю, и я такой же, если на меня снизу глядеть.

Выше и выше улетает Кравцов. Я голову поднял. Вижу — далеко, как в тумане, уплывают свинцовые подошвы его калош.

Ну. думаю, сейчас и меня потянут.

И верно. Слышу в телефон:

— Выходи.

Стал я подниматься так же, как и Кравцов. Только смотрели на меня одни бычки да крабы. Поднялся я на поверхность, взошел на баркас. Смотрю, Кравцов уже докладывает инженеру, а тот записывает, чертит, подсчитывает.

— Ну, товарищи, я уже поднял миноносец… пока что, понятно, на бумаге, — говорит инженер и показывает водолазам чертеж. — Видите? Пророем под миноносцем три тоннеля насквозь, пропустим через них стальные полотенца, а к полотенцам прикрепим понтоны. Понтоны всплывут и вздернут миноносец кверху. Рыть тоннель, конечно, будем не лопатой, не ломом, а машиной — центробежкой.

На завтрашний день принялись мы за работу.

Среди моря покачивается круглый рыжий буек — наша водолазная заметка над миноносцем. Рядом стоит вспомогательное судно. На борту у него машины, каждая с двумя толстыми шлангами.

Вот они у нас и заработали. Разогнали на дне всех рыб и крабов. Одним шлангом с железной решеткой на конце машина песок сосет, другим, с медным наконечником, гонит воду на дно. А там стоит водолаз и направляет шланг с наконечником под миноносец, роет твердой струей тоннель. Глубже и глубже подкапывается под корпус миноносца.

Работаем мы по очереди несколько дней подряд. Уже промыли тоннель метров в двадцать.

Пришла моя очередь в воду итти. Спустился я на дно, а водолаз, что до меня на грунте был, наверх вышел.

Вижу — темное отверстие в песке под миноносцем. Это и есть тоннель. У отверстия вьется, осаживаясь, серо-желтая муть. Подождал я, пока муть осела, и нашел два толстых шланга от центробежки. Они уходили в тоннель.

Я согнулся и стал пробираться под миноносцем. Рукой нащупал палубный люк и стальной выступ торпедного аппарата. Верх моего шлема звякнул о дуло пушки. Еще шаг — и я уперся в глухую стену грунта. До этого места, значит, прорыли, а мне дальше прорывать.