Гилмор Гарт - Без труб, без барабанов

Мюррей заметил это, и его глаза выкатились из орбит. Думаю, такое заявление раздразнило его не на шутку. Он бежал эти 220 ярдов почти в предел. Рей Пакетт, другой спортсмен из группы, чуть не лопнул от смеха. Мюррей тогда был, вполне возможно, самый быстрый из группы Лидьярда и, наверное, смотрел на меня как на хвастуна. Однако по команде Лидьярда «Давай!» я присоединился к группе и регулярно стал заканчивать пробежки первым с отрывом в несколько ярдов.

Я очень уважал Артура. Я обращался к нему почтительно «мистер Лидьярд» до тех пор, пока он не сказал мне коротко и ясно, что его имя Артур. Я был быстро принят как член семьи, что было мне очень приятно, ибо из-за полного отсутствия собственных представлений о тренировке всецело опирался на него и был особенно озабочен тем, чтобы порадовать его моими достижениями.

Я забросил теннис и все остальное после того, как показал эти 1.54,1, и стал отдавать все время легкой атлетике. Вскоре Артур завоевал мое полное доверие. Он убедительным тоном говорил о славных вещах: о национальных чемпионатах, о возможности поехать на Британские игры и при этом предостерегал, чтобы я не торопился, поскольку из-за недостатка физической подготовленности я могу надеяться вначале лишь на весьма посредственные результаты.

Одним из затруднений в моих ранних тренировках с Артуром были мышечные судороги — следствие многократных скоростных пробежек. Несколько раз, когда я был в кино, я вызывал неодобрение, внезапно вскакивая с ужасающим шумом, потому что то одну, то другую ногу сводило в жесточайшей судороге.

Стоял конец января, и сезон продолжался. Я выиграл первенство Вайкато, бегал в специальных встречах в Иден-парке, а затем наступил день моего первого выступления на чемпионате страны. Здесь был шанс попасть в национальную сборную на Британские игры, и, будучи недостаточно искушенным, я надеялся, что не упущу его. Я не слишком верил в то время, что могу побеждать в беге на 880 ярдов, и довольно далеко отпустил Пенлингтона после первого круга, который он прошел за 53 сек. Майк Ервейкер, обладатель рекорда страны в беге на 440 ярдов, догнал Пенлингтона в начале финишной прямой, и они отчаянно боролись вплоть до финишной ленточки. Ервейкер выиграл грудь, и оба показали результат 1.52,5, но никто из них не пробежал последних 220 ярдов так быстро, как я. Я мог бы обойти их, но спохватился слишком поздно. Я пришел третьим с результатом 1.52,9, и было совершенно ясно, что будь еще 200 м бега, я бы побил их. И вполне возможно, если бы победил, то попал бы на Британские игры.

Наступил конец сезона 1958 года. Я уже не был подающим надежды игроком в теннис, в крикет или в гольф. Я стал бегуном и начиная с этого времени полностью погрузился вместе с Артуром в тренировочную программу по подготовке к сезону кроссов, имея на прицеле одно из важнейших соревнований в моей карьере — 2000 м против Мюррея, который возвратился из своего турне по Европе и Африке после Британских игр.

В группе Лидьярда я стал любимцем. Эта роль до меня принадлежала Рею Пакетту, и Артуру, и остальным пришлось по-настоящему поработать, чтобы отправить его в Кардифф на Британские игры. Каждый из учеников Лидьярда был в свое время любимцем, и теперь пришла моя очередь. Я оказался под пристальным контролем Лидьярда.

Я выступил в клубе Оуэйрэйка и вскоре был полностью поглощен новым кругом товарищей, чье отношение к спорту очаровывало. Отдельно от больших, известных фигур в «стойлах» Лидьярда содержалось несколько не блиставших талантами, но преданных спорту парней; хороших результатов они не показывали. Тренировались они вместе с Мюрреем Халбергом и остальной компанией и делали это с тем же напряжением, что и все остальные, несмотря на то, что не были бегунами класса Халберга и, возможно, никогда бы не смогли ими стать.

Я оказался со всех сторон окруженным этими людьми и очень радовался, поскольку было очевидно, что мне придется провести с ними уйму времени и все они могут быть полезны. Чтобы воспринять то количество беговой работы на выносливость, которого требуют артуровские методы тренировки, важно иметь постоянную компанию и поддержку со стороны. То была работа, которую я не смог бы, по крайней мере тогда, выполнить в одиночку.

Глазными действующими лицами в этой дружелюбно настроенной и разнообразной компании были, конечно, Мюррей Халберг, Билл Бейли и Барри Мэги — три фигуры мирового класса, с которыми я впоследствии был тесно связан многие годы.

Мюррея и меня из-за многих турне, в которых мы оба участвовали, часто называли «старая фирма», но у нас были странные взаимоотношения. Мое отношение к Мюррею было отличным от отношения Мюррея ко мне. Этим я хочу сказать, что никогда не знал, что Мюррей думает обо мне. Это стало более очевидным после Рима и после моей ссоры с Артуром. Мюррей — весьма милый человек, но, как мне кажется, легко попадает под влияние других, что я не считаю хорошей чертой характера.

Когда между Артуром и мной возникли разногласия, он принял сторону Артура, которому верил безгранично. Мюррей представляет собой комбинацию самососредоточенности и общительности. В компании он чувствует себя лучше, чем я, может показывать изумительные результаты для публики, и все же он не менее замкнут, чем я,

В Барри я нашел более надежного товарища. Он принадлежит к типу людей, которым все дается с трудом, хотя внешне он так не выглядит. Приятно смотреть на его бег, но вы никогда не ожидаете, что он покажет что-либо действительно из ряда вон выходящее. Он бежит почти феерически и в марафоне и на дорожке, но маленькое «экстра» — то, что делает бег исключительным, — в нем, кажется, не присутствует. Барри — совершенство как партнер в тренировке. Бегая с ним, я всегда чувствовал, что мы идем именно с той скоростью, которая мне требовалась. Никогда слишком быстро или слишком медленно, и если я хотел соревноваться по ходу бега, он чувствовал и, весьма вероятно, осознавал это. В этом отношении он был полной противоположностью Биллу Бейли.

Подобно мне, Барри позволял нагружать себя выступлениями для публики. Он чувствовал, что это дело нужное. Он никогда не мог сказать «нет» людям, которые требовали от него выступления. Но мне кажется, ему было бы трудно считаться с этими требованиями, если бы он был на самой вершине спортивной славы. Мне нравился характер Барри, и особенно его расположение к клубу и товарищам по тренировке. Если я рыскал повсюду, скрупулезно подыскивая таких партнеров по тренировке, которые могли мне помочь, то Барри оставался с теми, с кем бегал всегда, даже если они были только «кроликами».