Борис Щенников - У войны жестокие законы

Да, дорогой ценой заплатили ленинградцы и волховчане, да и весь наш народ за предательство Власова! Чтоб ему ни дна, ни покрышки! Сейчас, когда мы, оставшиеся в живых однополчане, собираемся вместе, нет-нет да и возникает между нами невеселый разговор о нашем первоначальном неумении воевать.

Что ж, спору нет, воевать мы учились на ходу. Недостаточная военная подготовленность командиров «с гражданки», медленная перестройка мышления строевых офицеров, необстрелянность молодых бойцов — все это нередко приводило к неоправданным решениям, жертвам и потерям. Все ото так. Но надо учитывать и другое.

Разве можно было, к примеру, заранее составить инструкции о том, как действовать реактивным установкам в условиях бездорожья и болотистой местности? Жизнь показала: какую бы совершенную предфронтовую подготовку ни проходили бойцы и командиры, война неизбежно вносит во все свои поправки. Вот почему при первой же возможности, в перерывах между боями, все наши огневики и управленцы учились. Учились всему, а главное — взаимозаменяемости.

Мы, управленцы, — связисты, радисты, разведчики, были расписаны по боевым расчетам «катюш» и, когда требовалось, выполняли обязанности заряжающих, наводчиков. В свою очередь, огневики могли заменить нас, управленцев. О комсоставе и говорить нечего. Тут дело поставили так, что каждый способен был заменить вышестоящего начальника и наоборот. Словом, наука побеждать давалась нам и потом, и кровью.

Не могу не сказать о тех, под чьим началом мы выстояли на плацдарме. Не имею права! Это прежде всего командир нашего 233-го дивизиона Наум Исаевич Свидлер. Для всех нас он был не только командиром, но и самым уважаемым человеком. Чего греха таить, имелись у нас и такие военачальники, которые больше нажимали на голосовые связки, по делу и без дела размахивая перед носом подчиненных руками и пистолетом. Майор Свидлер был человеком совершенно другого склада. Никто из гвардейцев не помнит случая, чтобы он на кого-то накричал.

Так же впоследствии зарекомендовали себя наш новый молодой комбат старший лейтенант Виктор Ефимович Слободин, начальник связи полка капитан Сергей Николаевич Чертков, пиротехник батареи Виктор Михайлович Катонцев, комиссар батареи политрук Плетнев и многие, многие другие. Под командованием именно таких офицеров мы научились на болотистом плацдарме всему, а главное — выносливости и стойкости.

Когда пришел час, долговременная, глубокоэшелонированная линия вражеской обороны под Новгородом была взломана мощным огневым шквалом на всю глубину. Только одна наша батарея за пятьдесят пять минут артподготовки произвела четырнадцать залпов, выпустив 898 снарядов. Это больше трех общеполковых залпов. Море огня! И хотя свирепствовал лютый сорокаградусный январский мороз, зима была превращена в лето, а перепаханные снарядами вражеские позиции оказались усеянными трупами незваных гостей. Началось окончательное снятие блокады Ленинграда, освобождение древних новгородской и псковской земель, а потом и Прибалтики.

Так волховчане и ленинградцы открыли счет знаменитым десяти ударам, которые завершились полным изгнанием фашистской нечисти за пределы нашей страны. Мы, бывшие гвардейцы 28-го, очень гордимся этим!

…В разгаре лето сорок второго. В штаб Пятьдесят девятой армии, действовавшей на Волховском плацдарме, прибыли пять девушек. Перед входом в штабной блиндаж все сгрудились вокруг самой маленькой:

— Ты, Катюша, главное, не тушуйся!.. Докладывай, как положено по уставу, и вес!

И.Катюша, совсем девчонка, каких в школе называют «кнопками», решительно направилась к начальнику медслужбы армии. В блиндаже увидела несколько человек с командирскими петлицами, долго искала, кому доложить. Наконец перед подполковником с седеющими висками взяла под козырек:

— Товарищ подполковник! Группа медсестер в количестве пяти человек прибыла для прохождения дальнейшей службы. Старшая группы медсестра Третьякова.

Подполковник, поняв, что это то самое пополнение, о котором вчера шел разговор в штабе фронта, схватился за голову:

— Что мне, детский сад здесь прикажете открывать?!

Катюша враз сделала серьезное лицо. Но ямочки на пухлых щеках предательски выдавали ее: ей в ту пору было всего семнадцать лет. И вдруг она выпалила:

— Товарищ подполковник! Это я одна такая маленькая. Остальные взрослые…

Все, кто был в блиндаже, рассмеялась.

Подполковник смягчился:

— Ну, раз так, тогда другое дело!

Первую фронтовую ночь девушки провели в шалаше, устроенном из еловых веток. Ночью было уже холодновато, и они, плотно прижавшись друг к дружке, вскоре согрелись и уснули. Не спалось, только Кате. В глазах ее все еще стоял подполковник. «Строгий папаша, по, видать, добрый», — подумала о нем.

Катя не помнила своего отца, начала уже забывать и мать. Война застала ее в детском доме города Свердловска. Еще бы годик, и комсомолка Третьякова осуществила бы свою заветную мечту — поступить в институт. Но началась война. Катя твердо решила попасть на фронт. Уже на восьмой день после начала войны она училась на вечерних курсах медсестер при Доме Красной Армии Уральского военного округа, а днем работала телефонисткой на почте.

И вот — фронт. Назначение Катя получила в полевой госпиталь. Размещался он в заболоченном лесу, в брезентовых палатках. Пройти из палатки в палатку можно было только по жердевым дорожкам. Чуть поскользнулся — и по колено в воде. Катины туфельки тут явно не годились. Но где взять сапоги? Вся солдатская обувь Кате велика. Не рассчитывала Родина посылать своих дочерей на войну в помощь солдатам!

В одно из Катиных ночных дежурств скончались сразу три молодых бойца. И она проревела всю ночь. Ей казалось вопиющей несправедливостью, не укладывалось в голове, что молодые, здоровые, интересные ребята, которые только-только с ней разговаривали, переставали дышать, уходили из жизни. До чего жестока война!

Фронтовая жизнь солдата изменчива. Сегодня — здоров, завтра — ранен, сегодня — сыт, завтра — голоден, сегодня — здесь, завтра — там. Новенькая медсестра уже начала привыкать к госпиталю, как ее срочно вызвал начальник:

— Звонили из штаба армии, — сказал он Кате. — Приказали прислать медсестру, обязательно комсомолку. Очевидно, для особого дела. Выбор пал на вас.

Так Катюша в числе пятнадцати других девушек попала в 28-й гвардейский минометный полк. И опять не обошлось без курьеза. Приехавший за пополнением начальник штаба полка наотрез отказывался их брать. Что мы, говорит, делать с ними будем? У нас же снаряды полуцентнерные надо таскать! Но вмешался политотдел армии, и вопрос был решен.