Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 17. Зимние перезвоны

Восстанавливалась церковь много дольше, чем строилась. И не только потому, что перестраивать, восстанавливать всегда труднее, чем строить заново. Не все, не везде еще понимают, что церковь в кремле Рязанском, Московском, на погосте в Кижах, на реке Нерль под Владимиром или в Бёхове над Окой – памятники культуры, истории, человеческого мастерства. Перелом в понимании этого рода ценностей сделан. Былой закоснелости уже нет, и все же Поленову-внуку и его жене-сподвижнице Наталье Николаевне Громолиной изрядную долю немалых трудностей пришлось испытать. Стоя у возрожденного памятника, мы обязаны с благодарностью думать о тех, кто строение возводил изначально, и тех, кто его обновил, продлил его жизнь.

Мои размышления на эту тему у бёховской церкви Федор Дмитриевич Поленов остановил.

– Давайте в первую очередь отдадим должное тем, кто разбирал тут битый кирпич и сделал все до последней чешуйки на кровле.

Бёховский памятник возрожден руками молодых доброхотов-энтузиастов, приезжавших сюда из Москвы. Главным образом это были студенты различных московских вузов, находившие тут, в Бёхове, выход молодым силам и проходившие, как теперь понимаешь, школу гражданственности. Работы тут было много – пыльной, утомительной, долгой. «Но никто не роптал. Работали, как говорили в старику, «почти что за одни харчи». Жили дружно, с единой целью «сделать все по-людски».

Имена… Федор Дмитриевич называет по памяти: Саня Попов, Саня Савелов, Валерий Микуло, Игорь Русакомский, Раиль Канафьин… Большинство учились в технических вузах и стали теперь инженерами, конструкторами, учеными. Но у каждого еще и бёховская профессия – каменщик, кровельщик, плотник, кузнец. Этими профессиями они гордятся не меньше, чем основной, вузовской.

А несколько человек, почувствовав вкус к реставрации, круто изменили путь жизни. Подлинный герой бёховской стройки – Попов Александр – параллельно с техническим вузом закончил учебу в архитектурном и, став реставратором, на этом поприще добился уже уважения и известности.

Федор Дмитриевич вспоминает своих помощников и питомцев с любовью, сопоставляет «бёховские семестры» с бездумным, беспечным времяпрепровождением кое-кого из нынешних молодых. «Посмотришь: барабаны, магнитофоны – весь пар уходит в свисток. А тут этим паром крутили колеса. В нужное время ребята узнали, что такое мозоли, каков вкус хлеба после тасканья камней. Эти уроки в молодости ой как нужны человеку!»

Реставраторы памятников, даже опытные, профессиональные, качеством работы не всегда радуют. Постройка же в Бёхове государственной комиссией была принята на отлично. «Ребята, ведь можем!» – не удержался кто-то из самых юных, когда принимали работу.

Вот такая человеческая история стоит за поднятым из руин памятником на Оке. С Федором Дмитриевичем мы обошли бёховские холмы, прошли по овражным зарослям ветел, рябин и хмеля, поднялись по ступенькам на белую колокольню, осмотрели потом выставку известного московского живописца в не очень большом и совершенно «мирском» помещении церкви и взошли на погост над Окою.

С фотографии на фарфоре глядел на нас Федор Куржуков – деревенский мастер, обучавший тут москвичей обращению с камнем. Тут же рядом могила Поленова – простой деревянный крест и букетик последних осенних цветов. В этом году минуло шестьдесят лет, как погасла свеча славной человеческой жизни. Память о ней хранится в живописных полотнах; в доме, где жил художник; в роще, посаженной им у Оки. И теперь вот, украшая окский пейзаж, «веселуется» на холме в дар нам оставленная постройка.

Фото автора. 21 ноября 1987 г.

Это самый крупный и самый заметный зверь наших европейских и азиатских пространств. Все, кто бывает в лесу, хотя бы раз в жизни лося встречали. Иногда, правда, видишь его лишь мелькнувшим в чащобе. Но бывает, зверь стоит вот так, на открытой поляне, и тогда даже скромный пейзаж одухотворяется красотою, мощью и жизненной силой зверя. Когда он, спугнутый, побежит – им любуешься еще больше. Длинные ноги несут громадное тело с легкостью, им нипочем даже метровая толща снега.

Когда-то лоси обитали повсеместно в Европе и Азии, населяя не только леса. Наскальные письмена наших далеких предков повествуют о давних охотах на лося. Превосходное мясо, шкура, кости, рога – все шло в дело во все времена. Рог лося ранним землепашцам служил сошником. Сегодня рога – желанный трофей для охотника. И все, наверное, слышали о лосинах, прочных белоснежных штанах офицеров позапрошлого века. Эта экипировка стоила шкуры многим тысячам лосей. В Западной Европе зверь был полностью истреблен. В европейской части нашей страны его численность от бесконтрольных охот резко упала. В Московской и прилежащих к ней областях после революции насчитали менее тридцати лосей. Строгие меры охраны позволили лосю быстро размножиться. К 1965 году на 1000 гектаров лесных угодий Европейской России уже приходилось до двадцати, тридцати и даже сорока зверей. «Перепроизводство» стало угрожать лесу. Активной охотой численность лося была доведена до десяти на тысячу гектаров. И примерно на этом уровне держится. Подсчет приблизительный, но полагают, на территории страны живет сейчас 700 тысяч лосей. Любопытно, что зверь держится не только в лесах. На севере встречаешь его в лесотундре, на юге – в лесостепях. Лесные посадки привлекли лося даже в степные районы. Однажды «таежника» видели пьющим воду Азовского моря.

Питается лось лесными травами, корой и ветвями деревьев. В самое трудное время, зимой, лось все же вдоволь находит еды, посещая заросли ивняка в поймах рек и сдирая кору с осин. Я видел однажды лося в одичавшем саду – хрумкал яблоки, видел кормящимся возле опушки на клеверах, видел, как, став на колени, молодые лоси поедали грибы, не избегая и мухоморов.

У сильного зверя главный враг – люди. Доверяясь чутью и тонкому слуху, лось умело избегает сближения с человеком. Но дальнобойное нарезное оружие и охоты законом оставляют лосю немного шансов уберечься от пули.

Лось человека боится панически, но годы строгой охраны эту боязнь притупили. Лет пятнадцать назад в Подмосковье к лосю можно было подойти очень близко. Нарушив пределы сближения, несколько раз я спасался от зверя заячьим бегом и залезая на дерево. Оружие лося – мощные передние ноги с копытами. Ударом их зверь может проломить череп даже медведю. Волки, охотясь на лося, это оружие хорошо знают и ведут себя осмотрительно. Известен зафиксированный на кинопленку случай: более двадцати волков, покрутившись около лося более часа, ушли восвояси. Здорового, крепкого зверя одолеть им непросто. Но молодого лосенка, старого или больного лося волки берут легко.

Мельница у дороги.

В сентябре во время гона возбужденные лоси-самцы теряют осторожность. Откликаясь на призыв соперника (приглушенное мычание), лось может выйти и на звуки нехитрого подражания. Я несколько раз таким образом подзывал зверя, сделав засаду для фотосъемки.

В начале лета оставленные матерью молодые и еще неопытные лоси, совершая свойственные им миграции, нередко оказываются пленниками городов. Попытки спасти их почти всегда неуспешны – испуганный зверь погибает от шока.

Но этот дикарь, как никакой иной зверь, хорошо приручается. Взятый из леса в первые два-три дня жизни, лосенок крепко привязывается к человеку. И замечено это давно. Известно много случаев приручения лосей и попыток использовать их в хозяйстве. В Швеции одно время на лосях возили почту. Запрягали в сани зверей и ради забавы – Петр I в одном из указов запрещает пугать горожан быстрой ездой на лосях. На лосях пытались, не очень, правда, успешно, пахать. И очень подходящими оказывались ручные лоси для переноски лесами вьюков. Полагали, что постепенно лось для тайги станет тем же, чем стала для человека лошадь в средних широтах, ослик с верблюдом – на юге. Техника, потеснившая лошадь, остановила работы и по приручению лося. Но не совсем. На Печоре и в Костромской области сохранились две фермы, где держат лосей – изучают их биологию, поведение, пытаются применить для лечения их целебное молоко. Время покажет, нужны ли человеку лоси ручные. Что же касается дикой природы, то этот лесной великан – ее украшение. Встречи с ним помнятся долго.

Фото автора. 29 ноября 1987 г.

Лисицу все знают, а эту красную утку огаря можно увидеть лишь в южных, степных и пустынных районах. Живет она в норах, чаще всего в брошенных лисьих. Но, как утверждают, не только в брошенных. Иногда жилище лисы с отнорками и запасными выходами служит коммунальной квартирой и зверю, и птице. Из подземелья каждый отправляется по своим делам. Лисица не пытается охотиться за огарем, не трогает ее кладку яиц. И огарь лису не боится. Вдалеке от норы лиса, наверное, не прочь прищучить потерявшую бдительность утку, но возле норы и в норе – мир и согласие.