Дмитрий Ненюков - От Мировой до Гражданской войны. Воспоминания. 1914–1920

2) Без знания парусного дела нельзя выработать лихого моряка.

При такой доктрине, создававшейся притом во время глубокого мира между морскими державами, не мудрено, что мыслящие умы уклонились от прямого направления куда-то в сторону. Во флоте повторялись павловские и аракчеевские времена. Главное внимание обращалось на чистоту палуб и вахтенную службу. Смотры всегда производились на рейдах, причем корабли щеголяли друг перед другом безукоризненными маневрами с парусами, а на стрельбу и тактические упражнения не обращали никакого внимания. Наш флот особенно долго страдал от установившихся взглядов на обучение, а ранее всех вышли на правильный путь немцы и японцы, что объясняется тем, что германский и японский флоты были совсем молоды и не имели укоренившихся традиций и рутины. Правда, и у нас еще до японской войны адмирал Макаров[18] и капитан 2-го ранга Кладо[19] пробовали бороться против рутины, но их голоса, как одиночные, не могли круто изменить общее настроение. Только японская война раскрыла нам наконец глаза, но и то не сразу. Молодежь горячо почувствовала тяжелые раны, нанесенные отечеству, и, в частности, когда-то победоносному родному Андреевскому флагу. Произошел не бывавший в летописях флота случай – одновременно пять русских судов спустили свои флаги и сдались неприятелю!

Наиболее способные офицеры стали центрами военно-морских кружков, начали доискиваться корня причин нашего поражения и, доискавшись, вступили в горячую идейную борьбу с рутинерами, стоявшими у власти. По счастью, два морских министра, занимавших этот пост в период с 1905 по 1909 год, адмирал Бирилев[20] и Диков,[21] оба принадлежали к разряду колеблющихся. Как умные люди, они понимали, что флот не оправдал себя перед отечеством и нуждается в коренных реформах, но, с другой стороны, связанные по рукам традициями и личными симпатиями, они не могли открыто стать на сторону воинствующей молодежи. Тем не менее, вследствие их снисходительности, брешь в рутине была пробита.

Благодаря энергии и настойчивости одного из талантливейших представителей молодежи, лейтенанта Щеглова,[22] был учрежден Морской генеральный штаб, в котором сосредоточилась вся созидательная работа по возрождению флота; прежде всего во всех трех морях: Балтийском, Черном и Японском, были поставлены соответствующие силам флота задачи. Из задач выяснились программа нового судостроения и планы военных операций, а из последних – учебные планы для каждого моря в отдельности.

Сам флот был в корне реорганизован. Прежде существовавшая система летних 4-месячных практических плаваний и затем зимнего 8-месячного сидения в казармах, на сухопутный образец, была отменена. Было приказано держать корабли укомплектованными личным составом круглый год, причем практическое плавание в Балтийском море было продолжено до 7–8 месяцев, в зависимости от его замерзания, а в Черном и Японском морях – на весь год. Только нуждающиеся в крупном ремонте суда ставились в резерв, но и то личный состав при малейшей возможности оставался жить на них. Эта реформа, давно усвоенная во всех иностранных флотах, дала очень скоро и у нас блестящие результаты. Личный состав, не расстававшийся со своим кораблем, скоро почувствовал себя как бы слившимся с ним и на каждом корабле жизни стал вырабатывать свои традиции.

На стрельбу как артиллерийскую, так и минную, было обращено серьезное внимание. Благодаря трудам выдающихся артиллеристов контр-адмирала Герасимова[23] и капитана 2-го ранга Игнатьева[24] были выработаны прекрасные методы стрельбы и подготовительных к стрельбе упражнений. Число практических стрельб было увеличено в пять раз, и ассигнованы большие суммы на установку снарядов, патронов и щитового имущества.

Число учебных минных стрельб также было увеличено, и был отменен закон, требующий следственного производства о потере каждой мины при практической стрельбе. Этот закон был кошмаром всех минных офицеров и заставлял их находить всевозможные предлоги, чтобы уклоняться от производства стрельб.

Во всех морях была организована служба связи. Это учреждение, несмотря на свою важность, совершенно отсутствовало у нас до японской войны. Теперь были приняты меры по оборудованию на всех важнейших пунктах побережья помещений для сигнальных и сторожевых постов, содержимых и в мирное время и связанных между собой телеграфом или телефоном. При мобилизации служба связи развертывалась в густую сеть наблюдательных постов, снабженных всем необходимым для наблюдения за морем и быстрой передачи на флот всего усмотренного. Только что нарождавшаяся морская авиация была придана службе связи и значительно усилила ее средства. Флот получил глаза, которых у него не было.

Возможные театры военных операций получили надлежащее оборудование: было приступлено к сооружению Ревельской крепости[25] как главной маневренной базы Балтийского флота и к усилению артиллерийской обороны Севастополя с моря.

Ширина фарватера у финляндских берегов была приспособлена для плавания не только миноносцев, но и больших кораблей, что давало нашим судам большие преимущества перед неприятелем, прорвавшимся в Финский залив.

Порты были приспособлены для быстрого снабжения судов топливом и другими припасами, а для миноносцев – и мастерские. Эти базы должны были всегда находиться поблизости места военных операций в готовности снабдить всем нужным действующий флот и оказать ему помощь в случае аварий и мелкого ремонта.

В учебные планы флота в Балтийском и Черном морях были введены обязательные малые и большие маневры. Малые маневры производились несколько раз в год под наблюдением командующих морскими силами, а большие – обыкновенно осенью под наблюдением начальника Генерального штаба, по заданиям, близким к предположенному плану военных операций.

Были введены улучшения и в проходящие службы личным составом. Прежний бюрократический морской ценз, не считавшийся с индивидуальностью офицеров и смотревший на них, как на машины, долженствующие проплавать для своего повышения известное число месяцев, был значительно смягчен и приспособлен к жизни. Командующий морскими силами получил право выбора своих флагманов и командиров, а командиры – своих старших офицеров и специалистов.

Ввиду уменьшения срока службы нижних чинов с 7 до 5 лет[26] были образованы кадры сверхсрочнослужащих, но, к сожалению, денежное обеспечение последних было назначено недостаточное, вследствие чего процент сверхсрочнослужащих никогда не достигал желательной нормы.