Анна Франк - Рассказы из убежища

— Да вы с ума сошли! — вдруг крикнула мама, и тут я и впрямь испугалась: никогда не думала, что она на такое способна.

Остальное относительно не важно, все сводилось к одному и тому же. Марго и меня следовало бы удостоить звания служанок в нашем Убежище. В связи с этим здесь вполне можно употребить и куда менее почтительное выражение: «Да пошел ты к черту!» — потому что этому не бывать.

Ван П., однако, имел еще наглость сказать, что для Марго, которая уже целый год моет посуду и утром, и вечером, это вообще не работа.

Папа, слыша весь разговор, решил поспешить наверх, чтобы напрямик высказать всю правду менееру ван П-ну. А мама сочла за лучшее заявить ему, что если каждый только самому себе будет фасоль лущить, то и денежки пусть ищет только в своем кармане.

И теперь вот мой вывод. Как раз на такие вещи и способен ван П.: то и дело старую клячу за хвост тащить. Не относись папа чересчур благосклонно к подобным личностям, самое лучшее было бы как-нибудь ткнуть их носом в то, что мы и другие люди в подлинном смысле слова спасли их от смерти. В трудовом лагере нужно будет уж никак не картошку чистить… или блох у кота искать.

Среда, 4 авг. 1943 г.

К девяти вечера начинается в Убежище суматоха. Пора отправляться спать, и время это всегда самое суматошное. Двигают стулья, разбирают постели, складывают покрывала, и ничто не остается там, где оно должно быть в течение дня. Я сплю на диванчике, в котором и полутора метров не будет. Поэтому нужно приставлять стулья, а перинку, простыни, подушки, одеяла извлекают из постели Пф-ра, где они находятся днем.

Из-за стенки слышится жуткий скрип: это раскладушка Марго, и опять диванные покрывала, подушки — чтобы деревянные доски стали хоть немного удобнее. Наверху, можно подумать, грянул гром, но это всего-навсего кровать мефроу ван П. Кровать эту придвигают к окну, чтобы Ее Высочество в теплой розовой кофточке могла ублажать ночным воздухом свои тонкие ноздри.

9 часов:

После Петера я занимаю ванную, где начинается обстоятельное омовение, и нередко случается (но только в те месяцы, недели и дни, когда жарко), что с водой стекает маленькая блошка. Потом чищу зубы, накручиваю волосы, привожу ногти в порядок, пускаю в ход ватку с перекисью водорода — и всего за какие-нибудь полчаса.

Полдесятого:

Быстро надеваю халат. Мыло в одной руке, ночной горшок, заколки, штанишки, бигуди и вата в другой, выбегаю из ванной, — но часто меня зовут обратно из-за волосков, которые своими красивыми, но для того, кто будет умываться после меня, не слишком приятными дужками портят вид раковины.

10 часов:

Опускаем затемнение. Спокойной ночи! В доме еще с четверть часа скрипят кровати, кряхтят сломанные пружины, потом все стихает — во всяком случае, если верхние жильцы не затеяли постельную ссору.

Полдвенадцатого:

Скрипит дверь ванной комнаты. Узкий луч света падает в комнату. Скрип башмаков, большое пальто, куда больше, чем тот, кто в нем находится, и… Пф. является после своих ночных бдений в конторе Кюглера. Десять минут шарканья по полу, шуршанья бумагой — это он прячет свои съестные припасы, стелет постель. Потом фигура его опять исчезает, и только из уборной время от времени слышатся какие-то подозрительные звуки.

Часа в три:

Мне нужно встать, чтобы сделать по-маленькому, в жестянку, которая стоит под кроватью на резиновом коврике, от случайной протечки.

Когда мне приходится это делать, я всегда задерживаю дыхание, потому что в жестянке журчит, словно ручеёк сбегает с горы. После снова ставлю жестянку на место, и фигура в белой ночной рубашке, которая каждый вечер вызывает вопли Марго: «О, эта бесстыжая ночная рубашка!» — снова в постели. А потом с четверть часа лежишь и прислушиваешься к ночным звукам: прежде всего, в полчетвертого, в четыре или около того — не могло ли случиться, что внизу копошится вор; потом вслушиваешься в звуки разных кроватей, сверху, по соседству и в самой комнате, из которых часто можно понять, спят ли уже все наши обитатели или же беспокойно ворочаются с боку на бок. Последнее не слишком приятно, особенно, если касается обитателя по имени д-р Пф.

Сначала слышишь звуки, словно рыба хватает ртом воздух, и это повторяется раз десять, затем он облизывает губы со всяческими причмокиваниями, толчется в постели, переворачивается с боку на бок и взбивает подушки. Пять минут проходят спокойно, а потом весь процесс повторяется раза три, после чего д-ру на какое-то время удается себя убаюкать.

Бывает, что ночью, по-разному — между часом и четырьмя, слышатся выстрелы. Еще толком не понимая, в чем дело, я обычно вскакиваю с кровати. Но иногда я настолько погружена в сон, что мне на ум приходят французские неправильные глаголы или какая-нибудь ссора там наверху; а когда все кончается, я вдруг соображаю, что стреляли зенитки, а я так и осталась в постели. Но чаще всего я просыпаюсь. Тогда я быстро хватаю подушку, носовой платок, набрасываю халат и в тапочках бегу в папино гнездышко, в точности как описала Марго в стихотворении к моему дню рождения: чуть только выстрел в ночи прогремит, сразу же в комнате дверь заскрипит, и видишь… платок, подушку и нашу девчушку!

Оказавшись в большой постели, кажется, что уже не так страшно, если только пальба не такая уж сильная.

Без четверти 7:

Трррр… будильник, который в любое время дня (когда его об этом попросят, а то и вовсе без этого) может подать свой голос. Крак… дзинь… мефроу ван П. его выключила. Вам… поднялся менеер. Ставит воду и сразу же в ванную.

Четверть восьмого:

Снова скрипнула дверь. Пф. может занять ванную. Наконец-то одна, долой затемнение… и новый день в Убежище наступил.

Четверг, 5 авг. 1843 г.

Половина первого. Весь крысятник вздыхает с облегчением. Вот уже ван Маарен, субъект с темным прошлым, и де Кок ушли домой. Наверху слышно, как мефроу ван П. выколачивает с помощью пылесоса свой чудный и единственный коврик. Марго берет под мышку пару учебников и идет давать урок «отстающим», под коими подразумевается Пф-ер.

Пим устраивается в уголке со своим неразлучным Диккенсом, чтобы хоть где-нибудь посидеть спокойно. Мама спешит подняться этажом выше, чтобы помочь усердной хозяйке, а я иду в ванную, чтобы навести там порядок, а заодно и собой заняться.