Хайнц Кноке - Я летал для фюрера. Дневник офицера люфтваффе. 1939-1945

Британские подразделения, по-видимому, остались более или менее невредимыми, несмотря на то что они потеряли много техники в Дюнкерке. Искусные маневры высшего британского командования позволили большинству английских частей вернуться домой без ощутимых потерь. Воздушные силы Германии явно упустили прекрасную возможность разбить англичан, упустив их в Дюнкерке.

Британия, кажется, недостаточно хорошо вооружена для участия в войне, и Королевские военно-воздушные силы проводят свои операции на сравнительно низком уровне. Я не понимаю, почему мы не использовали наше преимущество в воздухе над англичанами — это означало бы конец войны.

Авиация Франции также не могла принять достойное участие в боях. Во Франции, как и в Польше, немецкие военно-воздушные силы еще раз продемонстрировали свое преимущество в технике и выучке личного состава. Это не значит, что английским и французским летчикам недоставало храбрости в воздушных боях, просто они имели не столь хорошие технические возможности.

Такую быструю капитуляцию Франции я воспринял как должное, вследствие низкого боевого духа французской армии (французские офицеры впоследствии с горечью говорили об этом). Французские солдаты 1940 года были не похожи на тех, которые столь храбро и упорно сражались, защищая каждую пядь земли своей родины в Первую мировую. Последние 20 лет Франция безмятежно почивала на лаврах Версальского договора. Каждая победа таит в себе опасность подобной безмятежности.

Настроения в Германии радужные, может быть, даже слишком.

Я стану летчиком-истребителем.

Несколько дней назад пришли приказы о переводе Менапасе и меня в школу летчиков-истребителей № 1 в Вернойхене. Сегодня днем мы совершили наш первый полет на боевых «AR-68». Наш инструктор — сержант Куль, который отличился в боях в Польше и Франции. Конечно, его опыт бесценен. От волнения у меня даже выступила испарина, когда мы приземлялись.

Продолжается и наша общая военная подготовка. Мы изучаем базовую тактику воздушного боя.

Начальник нашего училища — полковник, граф Хувальд, служил в знаменитой эскадрилье «Рихтхофен» во время Первой мировой войны. Главный инструктор — майор фон Корнацки.[3] До недавнего времени он был заместителем рейхсмаршала Геринга. Каждый из офицеров и инструкторов опытный боевой в прошлом летчик.

Я надеялся, что меня отправят в действующие части в этом месяце. К несчастью, наши тренировки отстают от расписания из-за плохой осенней погоды.

Сейчас мы занимаемся очень интенсивно. В последнее время каждую неделю происходят одна или две катастрофы в нашей группе. Сегодня разбился сержант Шмидт.[4] Он был из нашей пятерки.

Несколько дней мы проходили теоретический курс подготовки к полетам на «Мессер-шмитте-109», он очень сложен в управлении, очень опасен поначалу. Мы уже можем повторить каждое движение даже во сне.

Этим утром мы выкатили из ангара первый «109-й» и подготовились к полетам. Мы бросили жребий, решая, кому лететь первым. Выпало сержанту Шмидту. Он взлетел на большой скорости, такая поспешность может привести к аварии на взлете, если не соблюдать осторожность. Преждевременная попытка набрать большую высоту могла привести к тому, что самолет стремительно войдет в штопор. Я видел это много раз, чаще всего это заканчивалось смертью пилота.

Шмидт пошел на посадку, совершив один круг над аэродромом, но неверно выбрал скорость. Она была выше той, к которой он привык, поэтому Шмидт не попал на взлетную полосу. Он зашел на посадку снова, но опять неудачно. Мы начали волноваться — было видно, что Шмидт потерял хладнокровие. Он поднялся и совершил последний разворот, перед тем как заходить на посадку, когда машина заглохла из-за слишком низкой скорости, потеряла управление и, рухнув на землю, взорвалась в пятистах метрах от начала посадочной полосы. Мы как безумные рванули к месту катастрофы. Я подбежал первым. Шмидта вышвырнуло из кабины, и он лежал в нескольких метрах от обломков самолета. Весь в крови, он кричал как дикий зверь. Я наклонился над телом моего товарища и увидел, что у него оторваны обе ноги. Я приподнял его голову. Его крики привели меня в ужас, кровь текла по моим рукам. Я еще никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Потом крики прекратились, и наступила еще более страшная тишина. Когда подбежал Куль вместе с остальными, Шмидт был мертв.

Майор Корнацки приказал немедленно возобновить полеты, и менее часа спустя другой «109-й» выкатился из ангара. Теперь наступила моя очередь.

Я зашел в ангар и смыл с рук кровь. Затем механики затянули мне ремень безопасности и отбуксировали мой самолет к взлетно-посадочной полосе. Мое сердце бешено колотилось. Даже оглушительный грохот двигателя не мог заглушить предсмертных криков Шмидта, раздающихся в моих ушах. Еще до взлета я заметил на моем комбинезоне большие темные пятна крови. Я испугался. Меня охватил дикий, парализующий страх. Единственное, что меня утешало, — это то, что никто не видит, как я напуган.

Я несколько раз облетел аэродром и постепенно успокоился, ко мне вернулось хладнокровие. В конце концов я настолько овладел собой, что смог пойти на посадку. Все прошло хорошо. Я еще раз взлетел и снова посадил самолет, потом проделал то же самое в третий раз.

Слезы стояли у меня в глазах, когда я откинул крышку кабины и снял шлем. Спрыгнув с крыла, я не мог остановить трясущиеся колени.

Неожиданно передо мной вырос Корнацки. Суровый взгляд стальных глаз сверлил меня насквозь.

— Вам было страшно?

— Да, господин Корнацки.

— Вам лучше скорее привыкнуть к этому, если хотите участвовать в бою.

Мне было очень стыдно. Лучше бы я провалился сквозь землю.

Этим утром я в числе других кандидатов из сержантского состава участвовал в траурной церемонии похорон сержанта Шмидта.

Позже вечером над летным нолем опять случилась катастрофа столкнулись самолеты. Два курсанта, совершающие второй полет, погибли мгновенно. И снова я оказался среди тех, кто первым прибыл на место катастрофы, и вытащил из-под обломков тело одного из пилотов. Его голова превратилась в бесформенное месиво.

При таких обстоятельствах меня скоро перестанет пугать вид окровавленных останков летчика, лежащего среди обломков самолета.

Замечательный день 1 октября 1940 года мне присвоено звание прапорщика военно-воздушных сил.

Вернойхен расположен совсем недалеко от Берлина, и я завел привычку проводить каждые выходные в большом городе. Обычно я останавливаюсь в маленьком отеле недалеко от Фрид-рихштрассе. Быстро обследовал все кабаре и бары, расположенные недалеко от зоопарка, на улицах Курфюрстендамм и Фридрихштрассе, рядом с музеями, театрами и прекрасными зданиями на Унтер-ден-Линден и в Лустгартене. На выходные я возвращался в город, где царило неистощимое веселье. Каждый раз погружался в водоворот развлечений большого города, блеск которого еще не затронула война.