Владимир Переверзин - Заложник. История менеджера ЮКОСа

И потекли мои денечки, побежали и стали складываться в недели и месяцы, приближая меня к свободе. Чтобы не сидеть в отряде, я начал ходить в школу, где познакомился с директором — Гафаровой Надеждой Вячеславовной, педагогом от Бога. Порой я удивлялся ее терпению и мудрости, с которыми она давала знания своим взрослым, не всегда благодарным ученикам. Школа — это громко сказано. Холодный неотапливаемый класс стал и моим пристанищем на долгое время. Я организовал кружок английского языка. К моему удивлению, народ пошел со всей зоны. От желающих учить английский не было отбоя. Мне привезли учебники и несколько аудиокурсов. Сформировалось несколько групп. Дело пошло. Пока не дошло до зампобора. История с английским языком прошла мимо него, и когда он узнал, что происходит у него под носом, рассвирепел.

«Не может враг народа у нас английский преподавать! — возмущался он. — Он же на свою сторону всех перетянет».

В Мелехово я уже был «врагом государства», поэтому новость о том, что я «враг народа», я воспринял спокойно.

Мне пришлось лично познакомиться с зампобором, капитаном Степуриным, с которым я заключил своего рода сделку. Наш пакт гласил: я тихо и мирно досиживаю свой срок и не жалуюсь на администрацию, взамен меня не трогают, дают жить и заниматься английским языком с осужденными. До конца срока мне оставалось около двух лет, и я принял условия соглашения.

Понимая, что УДО мне не светит, я решаю провести оставшееся время с максимальной пользой — занимаюсь собой. В локальном секторе нашего отряда под моим чутким руководством осужденные возводят спортгородок. Турник, брусья, штанга, скамья, гантели — у нас появляется все необходимое для занятий. Школа, спорт, книги занимают все мое свободное время.

В зонах есть твердое правило: чем вольготнее живется осужденным, тем хуже их кормят. Здесь кормили ужасно, и то, что давали в столовой, есть было совершенно невозможно. Мне пришлось переходить на сухой паек. Геркулесовые, гречневые, рисовые хлопья, орехи и сухофрукты стали моим основным рационом. Посылки я получал регулярно. Прапорщик Валентина, работающая в комнате свиданий и выдающая осужденным передачи, была мила, вежлива и общительна. Она с любопытством рассматривала содержимое моих посылок. От нее я с удивлением узнаю, что, когда я забираю посылку, к ней тут же прибегают оперативники и по описи фиксируют ее содержимое. Раз в месяц оперативники писали на меня докладную… В комнате передач Валентину подменяла ее напарница Людочка, которая была ее полной противоположностью. Увидев у меня в посылке книгу на английском языке, Люда завоет сиреной:

«У нас, у нас разрешена только русская литература!» — заикаясь от гнева, скажет она и торжественно передаст конфискованную книгу оперативникам. Книга Гришэма «Невиновный» проваляется месяц у него в кабинете, прежде чем майор отдаст мне ее со словами:

«Мы же должны были ее просмотреть: а вдруг там какое сообщение зашифровано?»

В колонии строгого режима в Мелехово, где я регулярно получал подобные книги, до такого ни разу не додумались. Тем более это было странно слышать в колонии, где у каждого третьего зэка был мобильный телефон.

После книги внимание Людочки полностью переключилось на журналы «Men’s Health» и «GQ», подвергнувшиеся жесткой цензуре. Безжалостно были выдраны все странички, где ее взор усматривал малейший намек на обнаженную женскую плоть.

Рвение работниц комнаты свиданий не знало границ. После унизительной процедуры обыска у родственников, приезжающих к осужденным на длительное свидание, бдительные прапорщицы требовали справки от гинеколога, от участкового врача «об отсутствии контактов с инфицированными больными». В результате после многочисленных экзекуций родственники попадали в комнату свиданий только к вечеру. Я решил оградить своих родных от издевательств и отказался от длительных свиданий в этой колонии.

Глава 53

КВН

Иногда мне приходилось отвлекаться от занятий собой и заниматься творчеством. Зона наша черная, и среди порядочных арестантов выступать на сцене клуба считалось западло — то есть это было неприемлемо. Поэтому зэков палкой не выгонишь на подобные мероприятия, не уговоришь даже за поощрения. Здесь сидят не с такими сроками, как в Мелехово, поэтому многие спокойно отбывают свою двушечку от звонка до звонка, живя по понятиям. А руководству колонии все равно отчитываться надо. Так, мол, и так, осужденных воспитываем-перевоспитываем.

Однажды ко мне подходит начальник воспитательного отдела и спрашивает:

«Ты за границей был?»

«Был», — отвечаю я.

«Сможешь сценарий для КВН написать?» — жалобно спрашивает он меня.

Пришел приказ — провести конкурс КВН среди осужденных. КВН этот посвящается Дню дипломатического работника…

Я не могу удержаться от смеха. Какому идиоту такое пришло в голову? Там же целые институты научно-исследовательские у них существуют, и именуют они себя гордо учеными-пенитенциарщиками! Не перестаю удивляться, сколько же паразитов у нас в России имеется — тех, кто делает вид, что работает. Уж лучше вообще ничего не делали бы — вреда было бы меньше.

Я великодушно соглашаюсь и с энтузиазмом берусь за дело. КВН надо сделать так, как будто в колонии между отрядами реально конкурс был, провести финал и выявить победителей. В мое распоряжение поступают пять зэков. Я становлюсь сценаристом, режиссером, ведущим и участником нескольких команд одновременно… Минимум декораций. Забегая немного вперед, скажу, что, когда мой шестнадцатилетний сын увидел чудом сохранившуюся запись, он спросил: «Папа, что это за бред?» Но тогда я решил поразвлечься и написал сценарий, придумав сценки для трех команд. Я повторюсь: никаких команд не было, как не было и самого конкурса. Было только несколько зэков, включая меня, перед которыми была поставлена задача создать видимость проведения конкурса…

Здесь, на свободе, это, конечно, выглядит бредом, но тогда я тихо посмеивался и даже был горд собой, при этом не исключал возможности, что меня посадят в изолятор, так как эта запись шла в Управление ФСИН по Владимирской области. Мне и сейчас кажется это смешным. Две сценки были не очень интересны, но первая представляла собой вполне достойное зрелище. Действие снималось на видеокамеру в помещении библиотеки колонии. Итак, мы начинаем КВН…

Ведущий — ваш покорный слуга: «В ходе острой конкурентной борьбы в финал конкурса, посвященного Дню дипломатического работника, вышло две команды: команда “Ураган”, которая вихрем пронеслась к финалу, буквально сметая на своем пути всех соперников, и команда “Черепахи”, которая медленно, но верно шла вперед, руководствуясь принципом “тише едешь — дальше будешь”. Вашему вниманию предлагается заключительная схватка этой борьбы…»

Действие происходит в импровизированном МИД колонии. На экране появляется заставка «Министерство иностранных дел колонии общего режима г. Покрова». Несколько заключенных, они же сотрудники МИД, сидят и пьют чай. В помещение энергично входит высокопоставленный работник МИД (опять я, так как роли, где надо было относительно много говорить, я оставил себе) и говорит:

«Хватит вам тут чаи распивать! Вам известно, что в мире происходит?»

«А что? Что происходит?» — отвечает мне один из сотрудников.

«Вам известно, что Земля вращается вокруг Солнца, а совсем не наоборот? — спрашиваю я.

«Да ну!» — удивленно тянет тот же зэк.

«Да, да, да… — продолжаю я. — И вообще, мы живем в век научно-технического прогресса, нанотехнологий и инноваций. Вот, например, вы что-нибудь слышали о городе Солнца? Его еще Страсбургом называют!»

«Город Солнца? Страсбург?» — задумчиво повторяет за мной зэк.

«Да! И нам необходимо срочно установить с ним дипломатические отношения! Кто будет послом?»

Зэки с недоумением и испугом смотрят на меня. Я обвожу взглядом всех присутствующих и останавливаюсь на одном из сотрудников:

«Ага, Василий, вот ты и будешь послом!»

Василий испуганно озирается, не зная, что и сказать.

«Да, посол ты в Страсбург», — заключаю я — и это звучит как ругательство…

Смена декораций. Действие переносится в Министерство иностранных дел Франции, о чем гласит соответствующий плакат. Кабинет министра, где тот (простите за нескромность, но это опять я) сидит за столом, делая вид, что просматривает документы. В кабинет неуверенно заходят несколько человек. Переминаясь с ноги на ногу и подталкивая друг друга, один из них начинает говорить на смеси ломаного английского и русского следующее:

«Хеллоу, френдс. Мы есть из далекой страна (изначально я подумывал вложить в его уста «далекой, дикой, дремучей страны правового беспредела» — но не стал…). Ви вонт дружба, дипломатик отношений!»

На что французский министр моим голосом отвечает: