Анна Тютчева - При дворе двух императоров (воспоминания и фрагменты дневников фрейлины двора Николая I и Александра II)

Наконец, нельзя не отметить, что сближению двух женщин способствовало то, что обе они, воспитанные в Германии и волею судеб оказавшиеся в России, прошли сходный путь обретения новой родины. Восторженное отношение Тютчевой к России, ее природе и народу, экзальтированное стремление к постижению русских национальных ценностей, приобщение и глубокое проникновение в православную религию — все это было чрезвычайно близко немецкой принцессе, ставшей наследницей русского престола, а затем и императрицей.

А.Ф. Тютчева попала ко двору в один из переломных периодов русской истории. На ее глазах прошли последние два года царствования Николая I, когда под внешним блеском все более и более явственным становилось убожество созданной им системы, когда следовавшие одно за другим позорные поражения в ходе Крымской войны сделали для всех очевидной необходимость коренных реформ. Она же была близким свидетелем событий первых лет царствования Александра II, когда сперва робко, а затем все мощнее и мощнее пробивало себе дорогу обновление и возрождение страны, вставшей на путь буржуазных преобразований. События этого времени нашли яркое и довольно полное отражение сперва на страницах дневника А.Ф. Тютчевой, который она начала вести сравнительно рано (существуют разрозненные отрывки ее дневников за 1847 г., относящиеся к пребыванию за границей и переезду в Россию), а впоследствии и воспоминаний, которые, к сожалению, остались неоконченными.

Дневники и воспоминания А.Ф. Тютчевой принадлежат к лучшим образцам русской мемуаристики. Написанные на французском языке (при всей любви к России, активной деятельности по ее национальному возрождению, близости к славянофильским кругам, подкрепленной браком с одним из виднейших славянофилов — И.С. Аксаковым, Тютчева до конца жизни так и не смогла достаточно хорошо овладеть русским языком), они дают представление о вершинах той дворянской культуры, которая постепенно исчезла в буржуазную эпоху. Известный советский историк СВ. Бахрушин, принадлежавший к совсем иной среде, выходец из образованного купечества, получивший образование в Оксфорде, очень точно определил культурное значение писем А.Ф. Тютчевой. Он писал: «Принадлежа к представителям литературно высокообразованной дворянской интеллигенции, воспитанной досугом, блестящим образованием и отсутствием серьезных занятий, она любила и умела писать; каждое письмо, выходившее из-под ее пера, было шедевром литературного стиля и французского языка, в изящные формы которого она искусно облекала не менее изящную и хорошо отточенную мысль. Недаром ее письма ценились ее друзьями как литературные образцы». Эта высокая оценка вполне применима и к запискам А.Ф. Тютчевой.

Однако не только и не столько литературные достоинства выделяют наследие А.Ф. Тютчевой из ряда мемуаров ее современников. Исключительное положение близкого и доверенного лица императрицы давало возможность Тютчевой быть в курсе всех событий при дворе. Самые строгие тайны, как бы хорошо они ни укрывались, находят свое отражение на страницах ее дневника и воспоминаний.

А.Ф. Тютчева была тонким и внимательным наблюдателем, способным точно и правдиво описать наиболее интересные события. Некрасивая, она в отличие от большинства придворных дам мало значения придавала светским развлечениям. Сфера ее интересов была иной. Но именно благодаря этому она смогла глубже и проницательнее других вглядеться как раз в придворную жизнь, заметить то, что прошло мимо многих мемуаристов. Двору посвящены, например, воспоминания ее современницы фрейлины императрицы Александры Федоровны — Марии Петровны Фредерике (Исторический вестник. 1898. № 1–5). Но как бледны они по сравнению с записками А.Ф. Тютчевой! В них нет ни тени анализа, не сделано даже попытки разобраться в характерах окружавших мемуаристку лиц, иными словами, в них нет жизни. Сама Тютчева отлично понимала преимущество своих записок. Так, в письме к сестре от 5 ноября 1880 г. она писала: «Все прошлое как живое встает передо мной во всей его яркости, и мне кажется, что после нас эти воспоминания будут интересны для тех, кто будет изучать историю кашей эпохи: в них они найдут в каждой строчке жизнь, как она была, во всей ее наивности, и именно этот характер непосредственности я и старалась сохранить в своем дневнике».

Особо нужно сказать о достоверности всего, что вышло из-под пера А.Ф. Тютчевой. Все знавшие мемуаристку в один голос пишут об искренности как черте, которая доминировала в ее характере. Двор, приучавший к угодливости, лицемерию, заставлявший в глаза говорить одно, а за глаза — другое, не сумел изменить ее прямой и честной натуры. «Кто, как она, прошел через горнило двора, не утратив самостоятельности и личного достоинства, не охладев душой, тот выдержал одно из самых трудных испытаний в человеческой жизни», — писал один из наиболее честных генералов и сановников николаевского времени, в далеком прошлом декабрист, П.Х. Граббе. А отец, обращаясь к дочери, мог с гордостью произнести:

Обращаясь к дневникам и воспоминаниям А.Ф. Тютчевой, современный читатель найдет в них прежде всего подробную и обстоятельную картину жизни царской семьи и императорского двора в середине прошлого века. Прелесть дневников А.Ф. Тютчевой не в последнюю очередь объясняется тем, что ей все было при дворе в новинку. Отсюда живость восприятия и удивление увиденным, которые благодаря литературному дару А.Ф. Тютчевой так осязаемо ощущают читатели. Здесь и описание придворных торжеств и интимных вечеров у наследника и наследницы. А чего стоит картина пасхальных торжеств, когда император и императрица вынуждены были на протяжении нескольких часов, повинуясь строгому этикету, христосоваться с придворными и высшим чиновничеством, отчего лицо и руки покрывались слоем грязи, которую приходилось смывать в соседней с дворцовой церковью комнате! Одним из шедевров русской мемуаристики является описание обстоятельств смерти Николая I, удачей А.Ф. Тютчевой, без сомнения, можно считать и картину коронации Александра II летом 1856 г. в Кремле.

Многие страницы дневника и воспоминаний А.Ф. Тютчевой посвящены альковным тайнам придворной жизни. Мы видим, как строгое соблюдение внешних приличий, которого неукоснительно требовал Николай I, на деле было обыкновенным ханжеством. Ни для кого из близких ко двору не были секретом близкие отношения императора с фрейлиной его жены В.А. Нелидовой. Но когда великая княгиня Мария Николаевна после смерти своего мужа, герцога Лейхтенбергского, с которым она фактически разошлась много лет назад, захотела узаконить свои отношения с гр. Г.А. Строгановым, обвенчавшись с ним, сделать это она была вынуждена в глубокой тайне от родителей, так как Николай I, если бы он только узнал о таком событии, без сомнения, сослал бы дочь в монастырь, а Строганова отправил на Кавказ под пули горцев.