Максим Свириденков - Полковник Касаткин: «Мы бомбили Берлин и пугали Нью-Йорк!». 147 боевых вылетов в тыл врага

И мы двинулись всем экипажем, интересно же. Знаете, пражские рестораны, какими они были тогда, представляли собой очень запоминающееся зрелище: разбитые окна, перевернутые столы, сломанные стулья. На некоторых креслах в ресторанах оставались дамские кофточки, сумочки. Видно было, что люди все бросали и в панике убегали. На дверях разбитых заведений дежурили солдаты. Причем как все было организовано: на каждой двери обязательно стояли болгарский солдат или немецкий солдат и наш.

Только вернулись мы, меня тут же вызвали на КП: «Подполковник Касаткин, с вами на Москву полетят три человека. Мы уже связь окончательно восстановили и договорились с Польшей, чтобы вас сразу заправили, так что летите смело!»

Буквально через несколько минут к аэропорту подъехал автобус, окруженный бронетранспортерами. Из автобуса вышли трое гражданских. И что, я их разглядывать буду, что ли? Посадил их, и полетели. В Польше потеряли минут тридцать, пока заправлялись, а потом пошли на Москву, на Чкаловский аэродром, без посадки.

Прилетели мы, я заруливаю, и мне вдруг диспетчер говорит вести самолет на первую стоянку. Я не понимаю, почему, это ж правительственная стоянка, а обычно я в Чкаловском на третью или на пятую стоянки выходил. Но мало ли что. Подруливаю и вижу бесконечный ряд правительственных машин. Те трое, что я вез, высадились, поблагодарили меня, мы с ними попрощались. А через несколько минут ко мне подошел Сашка Леонтьев, хохочет: «Ну что, Леха, членов правительства начал возить?» Я на него глаза вытаращил: «А кого я привез?» — «Неужели не знаешь? Ты же целый день с ним пролетал! Дубчека, конечно!»

Такой вот получился полет. Через некоторое время мне и моему тогдашнему экипажу (капитану В.Д. Кармадонову, старшему лейтенанту С.Н. Хлопцеву и лейтенанту Е.В. Клявзо) была вручена чехословацкая медаль «Zaupevnovani pratelstvi ve zbrani» («За братство по оружию») третьей степени. А дальнейшая судьба Дубчека, к слову, тоже сложилась не самым худшим образом. После Москвы он вскоре вернулся в Прагу и еще до апреля 1969-го пребывал на посту первого секретаря ЦК Коммунистической партии Чехословакии и возглавлял Федеральное собрание Чехословакии. Потом на апрельском пленуме ЦК КПЧ он был отстранен от власти и заменен другим словаком — Густавом Гусаком. А самого Александра Дубчека назначили послом в Турцию. В 1970-м, правда, его все-таки исключили из партии, но и тогда не стали сажать, а, наоборот, сделали руководящим лесничествами в системе словацкого лесного хозяйства, где он благополучно проработал до выхода на пенсию.

Помимо Юрия Гагарина мне довелось относительно близко сойтись еще с двумя космонавтами. Один из них — Андриян Николаев. Я с ним недели две летал, научил его пилотировать «Ил-14». Он очень был этим доволен. Я ему предложил: «Давай летную книжку, запишу тебе допуск к полетам на этом самолете, я ж инспекторские права имею от главкома ВВС». — «Эх, моя летная книжка сейчас, сам понимаешь, где, я оттуда никак не возьму». Так он мне ответил. Летные книжки космонавтов действительно все были в Москве, им самим их на руки не выдавали.

Но расскажу с самого начала. Благодаря чему сложилось наше общение. Николаев пришел в космонавтику из смоленского истребительного полка. Соответственно, он периодически бывал у нас. В остальной авиации на него даже обиделись: мол, почему ты в Смоленск ездишь постоянно, а в другие полки и не заглянешь. Николаеву стало неудобно, и Добыш тут же все организовал. Он приказал мне повозить космонавта по полкам — в Ржев, в Андрианополь, в Великие Луки и т. д. Так я с ним две недели и пролетал.

Но еще интереснее судьба свела меня с другим космонавтом, с Владиславом Волковым. Он вместе с остальными двумя членами экипажа, Пацаевым и Добровольским, получил перед полетом в космос две недели отпуска. Каждый из них мог выбрать любое место в Советском Союзе, куда ему хотелось поехать. Слава Волков сказал, что он никогда не был на Камчатке и хотел бы побывать там. А я в тот период как раз именно на Камчатке служил. И мне позвонил командующий округом генерал Талубко:

— Просится к тебе в гости космонавт Волков. Сможешь показать ему все, что он захочет?

— А можно ему все показать?

— Можно, я разрешаю. Только мне потом скажи, что именно будешь ему показывать.

— Все — и лебедей, и медведей, и оленей…

— А где ж ты сейчас лебедей-то возьмешь зимой?

— Товарищ командующий, — уверенно ответил я. — Это уж мое дело, но я ему все покажу!

— Неужели у вас до сих пор лебеди остались? — недоуменно переспросил генерал Талубко.

— Зимуют на горячих ключах. Правда, небольшая стайка, птиц двенадцать.

Так и договорились. Слетал я в Петропавловск-Камчатский, в Елизове встретил московский самолет, забрал космонавта Волкова с его доктором. Как я уже говорил, без докторов их никуда не отпускали. В самолете Славу Волкова я сразу посадил на правое сиденье, дал даже поуправлять. Когда прилетели ко мне на Камчатку, там все было уже заранее подготовлено по высшему разряду: и гостиница, и питание.

И начали мы летать. Я ему показал, как поставить в круг стадо диких оленей. Дело в том, что я знал, где стоянки у стада бывают, и мы со Славиком и его доктором как раз туда полетели. Летим, красотища внизу неописуемая! Нашли мы на верхушке горы, на самом хребте, большое плато километра три-четыре в диаметре, и на нем паслось стадо оленей. Тысячи полторы этих изумительно красивых животных. Оставалось только найти, где вожаки. Все олени ведь пойдут за вожаками.

Заметив нас на высоте 20–30 метров, вперед рвануло оленей пять. Было ясно, что вожаки. Я тут же на вертолете притормаживаю, примерно стараюсь подстроиться под их скорость, начал поджимать стадо к центру. Оно старается уйти влево, но я-то контролирую ситуацию, слежу за вожаками, знаю, что от них стадо никуда не денется. Заставил их идти по кругу, и все полторы тысячи оленей — за вожаками. Красотища! Слава Волков с доктором восторгаются, фотографируют. Я предложил ему:

— Сейчас можно с карабина подстрелить любого оленя на выбор!

Он руками замахал:

— Что ты, такую красоту не надо стрелять!

— Ну и правильно, не надо так не надо. Полетели дальше!

А дальше показал я ему на горячих ключах лебедей. Знаете, что такое поднять лебедя с воды? В нем почти пуд весу! В молодом минимум шесть-восемь килограммов. Соответственно, никакой лебедь не взлетит легко, как синичка или голубь. Ты вспугнешь его, а лебедю нужно набрать скорость, как самолету на взлете. Это не вертолет, чтоб сразу с места подниматься. И скорость лебедь может набрать, только если пробежит по воде, отталкиваясь крыльями и перепончатыми лапами от поверхности. Причем пробежать ему надо метров пять-восемь. Эх, какое это было зрелище! Прошел я на своем вертолете над горячими ключами, где под берегом всегда прятались лебеди. Они все выскочили и побежали по воде, размахивают крыльями. Точно огромные белые цветы, взлетающие с бешеной скоростью. Даже в полете они не бывают настолько красивы! Хотя и это тоже стоит посмотреть, когда поднимаются лебеди, выстраиваются в цепочку один за другим и парят в небе. Славик только руками развел, сказал, что ради одного этого стоило побывать на Камчатке.