Остап Лысенко - Микола Лысенко

И почему-то подумалось мне, что, может быть, у этих самых львов Тарас Шевченко, мечтая о «семье вольной, новой», впервые произнес напоенные горечью и гневом слова:

О, если б мог отец хоть на миг услышать проникновенный голос черноокой девушки, дочери великого Китая, увидеть эту дружную, разноплеменную студенческую семью!

В семье вольной, новой свято почитается память народного композитора. Его имя присвоено Харьковскому театру оперы и балета, Львовской консерватории, музыкальным школам и училищам. Изданы произведения Н. В. Лысенко в двадцати томах.

Не все оперы Лысенко при его жизни увидели сцену. Теперь «Тарас Бульба» дорог зрителям Киева, Харькова. Киевский театр оперы и балета недавно показал новые премьеры его детских опер, «Рождественскую ночь», «Энеиду». С эстрады и в колхозных клубах, в школах и дворцах культуры — всюду в исполнении профессиональных и самодеятельных хоров и оркестров звучат его произведения.

Одна за другой осуществляются надежды Миколы Лысенко.

Он пламенно, свято верил, что дело его продолжит молодежь, сильная, талантливая.

Лишь на закате своей жизни Лысенко, открыв первую на Украине Украинскую музыкально-драматическую школу, сумел дать музыкальное образование нескольким одаренным детям из народа. Теперь много таких школ на Украине. И не только в городах, но и в селах. Сельская музыкальная школа! Разве мог об этом мечтать Микола Лысенко!

Читателю, вероятно, захочется узнать, какими путями пошли дети Лысенко. Отец никогда не навязывал нам своей воли, но мы знали, как горячо он желал видеть нас среди своих учеников и помощников.

И каждый из нас старался (естественно, в меру своих скромных сил) идти его дорогой. Профессором музыки при Львовской консерватории работала Марианна Николаевна. До самой смерти заведовала музыкальным отделом публичной библиотеки Академии наук УССР Екатерина Николаевна. Среди здравствующих детей композитора Галина Николаевна — тоже музыкант-пенсионер, и Остап Николаевич — музыковед, заведующий музеем Н. В. Лысенко при Киевской консерватории. Ему и принадлежат эти воспоминания.

Верна семейным традициям и внучка композитора Рада Остаповна Лысенко — пианистка, популяризатор фортепьянного творчества Лысенко.

Николай Витальевич Лысенко всегда был скромным человеком, он меньше всего думал о почестях и славе. И теперь на Байковом кладбище, где похоронены Леся Украинка, П. Саксаганский, М. Садовский, М. Заньковецкая, М. Старицкий, среди других дорогих нашему сердцу могил стоит скромный бюст композитора, единственный памятник Лысенко, любовно вылепленный в свое время скульптором Белостоцким.

Этими словами оканчивались мои воспоминания об отце, но как раз в те дни, когда дописывались последние строки, жизнь уже вносила свои поправки.

Расскажу, однако, обо всем по порядку.

Как-то в погожий сентябрьский день ко мне в кабинет-музей Н. В. Лысенко заглянули двое юношей. Вежливо здороваются и говорят:

— Мы с Полтавщины, из Лысенковых Гриньков. Пришли к вам по важному делу. Наш колхоз имени Жданова поручил нам изготовить бюст для памятника вашему отцу, нашему великому земляку. Поставим памятник в центре села, чтобы видно было и малому и старому. А сами мы кончили среднюю художественную школу в Полтаве, некоторый опыт в лепке имеем, вас просим помочь материалами, добрым советом.

Я, признаться, сначала заколебался: техникум техникумом, а хватит ли таланта и умения?

Но уже одно известие о сооружении памятника в Гриньках глубоко взволновало.

Выбрал я для молодых ваятелей фотоснимки и другие материалы, проконсультировал и пожелал им счастливого плавания в капризном море искусства.

Пусть, думаю, за дело берутся, а там увидим. Что сумеют, то и сделают. Не взявшись за топор, и хаты не поставишь.

Миновал месяц, как-то разбираю почту, гляжу — письмо из Гриньков. В конверте фото готового бюста.

Глазам не верю: как, неужели дело рук моих юношей?! Представьте, чудесный вышел скульптурный портрет. Крылатая мысль, творческое вдохновение, и печаль, и боль, и вера в будущее — живой отец! Показал фото киевским ваятелям. «Молодцы, — говорят, — ваши гриньковчане! Профессионально сделано, а главное — с душой».

Вскоре — снова письмо из Гриньков, от председателя колхоза имени Жданова. Приглашает на торжественное открытие памятника.

Кинули мы клич молодежи. Собралась большая группа студентов консерватории. Подготовили программу концерта.

К нашей группе во главе с Ф. Е. Козицким пристали и братья Майбороды — Платон и Георгий — известные наши композиторы. Прихватили мы с собой и подарки Гринькам: большой портрет Лысенко, книги, ноты — и поехали.

Я подъезжал к селу, где не был без малого полвека. Где же они, эти убогие, прелой соломой крытые хаты, нищие, самим богом забытые Гриньки, где отец записал не одну песню, скорбью и слезами повитую, — крик порабощенной души народной?

Куда оно, это лихо, подевалось? Каким добрым ветром его смело? Не узнаю Гриньки. Идем улицей, а по обочинам новые аккуратные хаты, и отовсюду поспешают на площадь люди: малое и старое, мужчины и женщины — село веселое, и люди веселые. Прибыли делегации из района, из других сел. На своих машинах, мотоциклах, велосипедах. А было же, когда на мой бельгийский велосипед смотрело как на чудо, как на диво дивное все село. Было да сплыло, новым, колхозным цветом поросло.

Да что велосипед! Меня в школе юные гриньковчане так о спутниках расспрашивали, будто на следующий день сами собирались атаковать космос.

Вот и сельская площадь. Вокруг памятника люди — голова в голову. Кажется, негде иголке упасть. Затаив дыхание слушает площадь ораторов.

Один за другим выходят на трибуну гриньковчане, гости из Полтавы и столицы. Тепло и задушевно говорит об отце, о славных земляках его секретарь районного комитета партии. Выступает председатель колхоза имени Жданова, бывший партизанский майор, разумный, рачительный хозяин Василий Донец. Речь его о больших, радостных изменениях в артели за последние годы, об успехах гриньковчан и новых планах.

И кажется мне, колхозный голова не только перед нами, присутствующими, отчитывается, но и перед незримым гостем на этом празднике народном — Миколой Лысенко.

— Как мечталось тебе, кобзарь наш, так оно и сталось. «Миром, громадою» народ добыл себе волю и счастье на родной твоей полтавской земле. «Рабы немые» людьми стали, хозяевами сознательными, культурными творцами своей судьбы.